А мессир Мансар дю Буа, которого обезглавили в 1411 году, в Париже по политическим мотивам, не только дарует от всего сердца прощение палачу, о чем тот просит его со слезами, но и желает, чтобы палач обменялся с ним поцелуем. И опять говорит свидетель: «Народу было там в изобилии, и чуть не все плакали слезами горькими».

Поскольку казни были важным событием в жизни людей того времени, подобным нынешним шоу, то каждый уважающий себя город обустраивал для их проведения подобающее место. Во французской столице это была Гревская площадь. Сегодня она называется Отель-де-Виль. Рядом с ней в стародавние времена находился речной порт, загружали и разгружали суда, так что здесь всегда было оживленно, и трупы казненных еще долгое время служили назиданием множеству снующих по своим делам людей. На площади стояли виселица и позорный столб. И они не пустовали. Более 500 лет здесь пытали, вешали, сжигали, четвертовали, варили заживо преступников, еретиков и политических противников. Здесь в 1240 году Людовик IX Святой сжег 20 телег – целую гору – Талмуда, отобранного у местных евреев. Множество жертв было принесено уже в «просвещенные» времена, – после Великой революции. Эпоха разума началась с гильотины, и в конце XVIII века она работала непрерывно. Случалось, в день казнили до 60 человек, но врагов «нового порядка» меньше не становилось. Среди них был и король Франции Людовик XVI. Зловещий конвейер работал без перерыва.

Гильотина, однако, понравилась далеко не всем. Многие зрители были разочарованы. Шоу получалось так себе, вяленькое, без задора и драматизма. Одно движение ножа и человек уже на небесах, или где там еще. А экшн, как в старые добрые времена? Для привлечения искушенных зрителей приходилось брать массовостью. Зловещий конвейер работал непрерывно. Кровь, море крови… От нее сходили с ума. Знаменитый палач Шарль Сансон даже не мог есть. Везде – на скатерти, на тарелках, на столе ему мерещилась кровь. Ей было залито все.

То ли дело раньше. В минувшие столетия казнь была праздником. Его ждали, к нему готовились. В назначенный день на Гревскую площадь толпами валили парижане. Бывало, собиралось до 100 тысяч человек! Приходили целыми семьями, с детьми, а жильцы окрестных домов с выгодой сдавали свои комнаты состоятельным зевакам. Король же наблюдал за казнью из ВИП-ложи, расположенной в ратуше.

Но вскоре одной Гревской площади оказалось недостаточно, и вот на рубеже XIII—XIV вв. на окраине Парижа воздвигается поистине циклопическое сооружение – зловещий Монфокон. Оно представляло собой куб высотой 16 метров и сторонами по 12 метров. На каждом из трех этажей, на трех сторонах куба находилось по 5 окон. Внутри куба не было ничего. За ненадобностью. Ведь это была виселица! Много виселиц. В каждом из окон. Иногда в них висело сразу по два человека. Бывали времена, когда, обойдя Монфокон по периметру, в его окнах можно было насчитать до 90 трупов. Но места все равно не хватало. Сооружение «работало» более 300 лет, вплоть до 1629 года. Одной из первых жертв стал… ее же проектировщик, советник короля Филиппа Красивого де Мариньи.

*** *** ***

Но плакали не только на казнях, – зрелище поистине трагическом и тяжелом даже для несентиментальных людей. Рыдали и без всяких трагедий. Вот брат Ришар, в дальнейшем назначенный исповедником к Жанне д'Арк, заканчивает свою последнюю, десятую за день, проповедь в Париже и объявляет, что на этом все, власти, мол, запретили мне говорить долее. Так, опять же со слов очевидца: «все, стар и млад, рыдали столь горько и жалостно, как если б видели они предание земле своих близких, и он сам вместе с ними». К слову, свою первую проповедь брат Ришар каждый день начинал около пяти утра и заканчивал между десятью и одиннадцатью часами (т.е. длительность речи – 5—6 часов!!!). Слушателей набиралось по 5—6 тысяч человек. Он взывал к горожанам, стоя на высоком помосте спиной ко рву, заваленному до верха трупами, лицом к изображению «Пляски Смерти». Когда же брат Ришар покидал Париж