Это не иначе, как сделка с дьяволом. Но сердце ноет, требуя справедливой расплаты. Жестокой.

Бумеранг еще никто не отменял.

Плана как такого у меня нет. Даже набросков.

В результате я решаю, что по ходу разберусь.

Если не смогу смотреть на мужа без отвращения, то разыгрывать спектакль я не стану. Моя нервная система никогда мне этого не простит.

Зайдя в холл, первым делом я перекладываю фальшивые документы из больницы в свою сумочку, а портфель прячу под софу на первое время.

Следом слышу приближающиеся шаги, но подняться наверх я не успеваю.

– Катя… Катюш, ты пришла.

Замираю, проклиная весь белый свет. Нехотя оборачиваюсь и замечаю явное облегчение на лице Матвея.

Он без преувеличения рад меня видеть. Однако тот не подходит ко мне. Оставляет приличную дистанцию между нами, словно побаивается ответной реакции.

Бойся, сволочь!

– Кать, я так волновался. Обзвонился тебе. Я же всю ночь не смог глаз сомкнуть. Где ты была? Почему не отвечала на мои звонки?

Я словно воды в рот набрала. Стою по стойке смирно и пялюсь на этого подонка, который корчит из себя жертву.

Обыскался он меня. Обзвонился.

На нем та же одежда, что и позавчера. Помятая. Да и сам он помятый. Небритый. Под глазами темные круги, на белках выступили капилляры.

А в воздухе я улавливаю сигаретную вонь. Матвей дымит как паровоз только когда сильно нервничает.

Ну вот что мне ему говорить?

Может, он и впрямь сожалеет обо всем. Может, правда раскаивается?

Как бы то ни было, меня это уже не должно волновать! Поезд ушел!

Только раскрываю рот, чтобы выдавить из себя элементарное "по кочану", как вдруг перед глазами моими предстает мужчина, внезапно появившийся в моей жизни. Мужчина, которого я почему-то побаиваюсь.

Он вызывает во мне неведомые эмоции, которые просто невозможно держать на контроле. Ведь стоит только взглянуть на него, как сердце сжимается, замирает, язык прилипает к нёбу и тело больше не подчиняется.

Тем не менее Дамир выглядит безупречно. Он выделяется на фоне моего мужа. Не только величавой осанкой, правильными чертами лица и мощнейшей мужской энергетикой, но и осознанностью во взгляде, что говорит о его зрелости.

– Я же говорил тебе, она объявится. Милые бранятся, только тешатся, – произносит Дамир, по-дружески похлопывая Матвея по плечу.

Он делает шаг в мою сторону и протягивает свою ладонь.

– Мы еще не были знакомы. Позвольте представиться, Дамир Усманов. Мы работаем с вашим мужем в одной команде, – поясняет он, мягко пожимая мою ладонь, удерживая ее чуть дольше, чем следовало бы, отчего ток бежит по венам.

Но почему-то он не выдал Матвея. Не сказал, что по факту тот является его подчиненным.

– Очень приятно, Дамир. Будем знакомы, – в неловкости подыгрываю ему, раз уж он настолько филигранно притворяется, будто незнаком со мной лично.

Кожа лица горит от его пламенного взгляда. Он смотрит на меня так, словно способен заглянуть в саму душу. Я сама не в силах отвести от него взгляд.

Дьявол!

В Матвее вдруг просыпается ревность. Он наигранно прочищает горло, и тогда Дамир выпускает мою руку.

– Простите за мое неуместное любопытство, но что с вашим лицом? – интересуется он следом.

Я судорожно дотрагиваюсь до своего лба, провожу рукой по рассечению на брови и меня бросает в удушливый жар. В глазах начинает темнеть.

Или я сейчас говорю правду. Швыряю в лицо Матвея снимки с блондинкой и подписываю заявление на развод, избавляя тем самым себя от жизненных испытаний.

Либо же я загоняю себя в жесткие рамки и плету вокруг себя паутину лжи и лицемерия. Проще говоря, следую указаниям Дамира (в записке) и смотрю, что из этого выйдет.