И когда серый взгляд пронзает меня насквозь... Когда его могучая тень раздваивается на полу и тянется за ним следом, подобно покорным слугам, мне становится не столько волнительно, сколько страшно.

Он словно дьявол, покинувший преисподнюю и отправившийся за новыми чистыми душами.

Своим мрачным видом мужчина насылает мрачность и гнетущей обстановке... и моим мыслям.

Он следует прямо на меня. Медленно сокращает между нами расстояние. Плавно. Тягуче.

Я инстинктивно прижимаюсь спиной к изголовью кровати и притягиваю ноги к груди.

Туго сглатываю, изучая его непроницаемое лицо: черные волосы, зачесанные назад; высокий лоб; широкие брови, сдвинутые к переносице; жесткую, темную щетину, проросшую на щеках, над красивыми губами и на мужественном подбородке; и острый ястребиный взгляд, пробирающий до костей.

Мужчина, облаченный в брюки и черную рубашку с закатанными по локоть рукавами, становится около кровати.

Высокий, широкоплечий, смуглый.

От него приятно пахнет. Насыщенный аромат моментально забирается в ноздри. Этот запах способен усыпить мою бдительность.

И теперь я не могу глаз отвести от него, точно впала в гипноз. Тело не слушается. Не двигается больше. И вздохнуть не получается. Грудь обручем невидимым сковало.

Он правда дьявол, не иначе. И возраст сложно так сходу угадать. Предположу, что в промежутке между тридцатью и сорока.

— Ты крайне неосторожна, Катерина, — сурово чеканит он. Медленно покачивая головой, теперь уже упрекает, будто мы давно знакомы, и я ему небезразлична. — О чем ты думала, когда решила пренебречь ремнем безопасности? Ты же могла угробить себя! — делает паузу, склоняется надо мной и прикасается ладонью к моему лбу, отчего я замираю и перестаю дышать. — Но, к счастью, все обошлось.

Задираю голову на мужчину, ощущая себя крошечной песчинкой, которую можно сдуть одним взмахом его густых черных ресниц. Он с интересом разглядывает мое лицо. Смотрит на меня так, как смотрел бы человек, тревожащийся за мое здоровье.

Я вздрагиваю, когда его пламенная ладонь ложится на мою щеку.

Не выдерживаю столь фривольного порыва, и резким движением скидываю с себя его ручищу.

— Не прикасайтесь ко мне, — судорожно шепчу я. — Мне нужно домой. И вообще я замужем, так что держите свои руки при себе лучше, — для достоверности показываю ему обручальное кольцо, которое не додумалась выбросить.

Дамир головой качает снова, не удостоив кольца вниманием.

— В последнем сильно сомневаюсь, — говорит он на полном серьезе.

— Вы о чем?

И он нарочно медлит с ответом. Занимает себя изучением каждой черточки моего рдеющего лица. Вгоняет меня в краску. Исследует каждую микроскопическую морщинку, каждую родинку... До тех пор, пока я нарочито громко не прочищаю горло.

Это действует. Дамир смаргивает пелену задумчивости и устанавливает со мной зрительный контакт.

Но от этого не легче совсем. Дыхание становится затруднительным. Этот мужчина будто бы силой мысли крадет у меня кислород.

— Вчера ты была весьма убедительной. Воинственной, как амазонка, — наконец удостаивает меня расплывчатым объяснением.

Я теряюсь. Нахожусь в полнейшем недоумении.

Чем же я могла его убедить, из-за чего он настолько самоуверенно отвечает?

— А поконкретней нельзя?

— Хм, ты что, не помнишь? — вопросительно ведет бровью.

— Нет... Но вы можете напомнить, если, конечно, не хотите, чтобы я засыпала вас вопросами, — отчаянно роюсь в своей памяти, но ничегошеньки.

В глазах его вспыхивает огонек азарта. Пугающий. После чего он выдает безэмоционально:

— Если вкратце, то ты сказала, что твой муж променял тебя на любовницу.