– Оу… круто… – тянется она за своей кальянной трубкой.

Если это отобьет ее интерес, я не против, но опять позорно робею оттого, что мой парень – автомеханик. Если сама я успела с этим смириться, то остальные будут трепать эту новость везде, где только можно.

Не хочу, чтобы он знал… или думал, что я стесняюсь. Но ерзаю по дивану, и это кажется мне кричащим признаком нервозности.

Черт.

– Где работаешь? – разумеется, Хасанов не собирался молча сидеть в сторонке. – На велосипедной станции? – в его голосе насмешка и яд, будто он все понял.

Плевать…

– А ты что, мой летописец? – бросает ему Антон.

– Нет, – разводит руками Ильдар. – Извини, брат… – с усмешкой тянет дым из трубки.

– Хасан! – летит ему с другого конца дивана. – А че, мы завтра на дачу отчаливаем или нет?

Меня раздирает смятение. И не оттого, что секунду назад я размышляла так малодушно, а оттого, что Антон оставил вопрос Хасанова без ответа. Он не стал сообщать всем присутствующим, где работает, и, когда на него смотрю, я встречаю непроницаемый взгляд, затем мой парень отворачивается, скрывая от меня глаза, и говорит:

– Отойду. Нужно позвонить.

Отстраняюсь от него, позволяя встать с дивана. Я вижу, как следит за его уходом Яся. И Мила, которая провожает его глазами до тех пор, пока он не скрывается за дверью.

Зажав между коленей ладони, выпрямляю спину.

– Че за клоун? – бросает Хасанов.

– Клоун – это ты, – сообщаю ему. – Передавай привет унитазу, тебе до него обычно недолго.

На щеках Ильдара взбухают желваки.

Я выставляю вперед подбородок, игнорируя всех вокруг, даже несмотря на то, что ладони потеют.

Встречаться с Хасановым было для меня настоящим испытанием. Он критиковал мою одежду, мое поведение, я не раз плакала, сама не понимая почему, но однажды увидела его совершенно пьяным и беспомощным и тогда поняла… его слова не должны что-то для меня значить.

Я знаю, что он уже три года не пьет, но никогда не забуду того, что увидела. И он тоже это знает.

– Он фитнес-тренер, – слышу голос Миланы. – В «Пуэрто-Рико».

Мила складывает на груди руки, глядя на меня с вызовом. Она уверенная в себе. Увереннее, чем я. Так было всегда. Начиная с детского сада, в который мы ходили вместе, но я задираю подбородок так, как никогда до этого.

– Давно хотела начать туда ходить… – хихикает Яся.

Я вижу холодную насмешку на лице Хасанова, но не собираюсь ничего комментировать, тем более что дверь ударяется о стену, и в «випку» вваливается Адам, наш именинник.

– Все в норме, бухаем! – объявляет с пьяной улыбкой.

Антон возвращается одновременно с официантом, который отдает мне мой глинтвейн. Втягиваю через трубочку пряный коктейль, но теперь мне холодно изнутри, а не снаружи.

– Все нормально? – спрашиваю, когда Антон усаживается рядом.

Мы опять соединяемся внешней стороной бедер, но теперь до нас мало кому есть дело, потому что Адам перетянул на себя все внимание.

– Да, порядок, – Антон смотрит на мой рот, в котором зажата трубочка коктейля.

Стерев помаду, молниеносно вспоминаю, что сегодня мы еще не целовались. Я была такой замерзшей, что откусила бы ему губу, попытайся он меня поцеловать.

Мой взгляд скатывается на его губы, которые выглядят твердыми, и от этого в пояснице щекочет. Они такие и есть, твердые, но еще головокружительно теплые и умелые.

– Хочешь попробовать? – выпустив трубочку, предлагаю ему свой коктейль.

Я оттаяла. Разморозилась, и теперь чувствую сидящего рядом парня на полную катушку. Две недели «отношений» мне было достаточно, чтобы научиться понимать, когда он хочет меня поцеловать.

Выражение его лица в этот момент – кошмарно будоражащая метаморфоза.