— Я и подумать не мог… Это охранник, хороший парень, правильный, в офисе у нас работает,  — он перебирал Сашкины пальцы, переплетал их и говорил, касаясь губами затылка и шеи.  — Мы с другом начали тему одну разрабатывать два года назад, нужны были деньги и крыша, под кем работать. Я нашел деньги под нормальные проценты, а друг — компанию, которая за приличную долю давала возможность работать. Ну ты понимаешь, как это: таможня, склады, офис, обналичка… Мы и занырнули под него.

Под того, с лошадиным лицом, догадалась Саша. Конечно, она понимала. Строить все с нуля довольно накладно, проще влиться в готовую структуру.

— У нас все получилось. И он сказал: «Возвращайте деньги, я даю вам в работу свои». А свои на два процента больше и девяносто процентов прибыли за крышу.

— Много денег брали? — спросила Сашка, прижав к губам переплетенные пальцы.

— Миллион.

Немало. Миллион долларов  — конечно, речь шла о долларах — просто так никто не даст, два процента в месяц лишних это двадцать тысяч долларов, в год — четверть того же миллиона, на ровном месте, конечно, нет необходимости их кому-то дарить. Ну а девяносто процентов прибыли это совсем уж грабеж.

— И что вы ему сказали?

— Я его послал, — голос сзади становился подозрительно тягучим, он отнял руку и положил ей на живот, а потом рука медленно поползла вверх.

— И он тебя решил убить?

— Нет, конечно, — усмехнулся ей в волосы, — он решил забрать нашу тему себе. Мы на тот момент уже вполне могли отделиться, но не успели. О рейдерстве слышала? — Саша кивнула. — Это оно и есть. Бумаги, которые ты положила в мою ячейку, это мои правоустанавливающие документы. А ты что думала?

— Я думала, наоборот,  — честно призналась она,  — что это ты рейдер.

Потерлась о заросший подбородок, его рука напряглась, поднялась выше, он повернул ее лицо к себе. Губы тут же были захвачены жестким, нетерпеливым поцелуем, она закинула руку назад, придерживая затылок, а он уже вжимался сзади, ясно давая понять, что разговоры закончены, и у них снова появились гораздо более важные дела.

***

Она уже знала, что завтра он уйдет. Вдруг поняла, по каким-то одной ей известным признакам. Он был слишком нежным, таким нежным, что подступали слезы, и ей даже хотелось встряхнуть его, закричать, что-нибудь разбить.

Но она молчала, сцепив зубы, чтобы не сорваться, и позволяла ему целовать себя. И любил он ее ночью по-другому, не так, как прошлые ночи и дни, и она точно знала, что он прощался.

Еще с вечера пришло сообщение на телефон, он перезвонил, потом с кем-то переписывался, а Сашка просто обнимала его, он усаживал ее на колени или укладывал себе на грудь. И все время касался губами, ладонями, щекой — он побрился после того, как увидел на ее коже красные пятна от щетины.

— Ты сегодня уйдешь? — спросила буднично, словно между делом.

— Да… Совсем рано, меня заберут машиной.

— Ты.. Ты уверен в нем?

«Ты меня любишь?» Пауза. Задумался на секунду.

— Думаю, да. Уверен.

Словно из ведра ледяной водой окатили, и Сашка только потом сообразила, что задала совсем другой вопрос и ответ получила другой.

Она спала урывками, и он тоже, обнимал ее и дышал неровно, ворочался, стараясь при этом не выпускать Сашку из рук. А если проваливался в сон, то потом хватался за нее и вскидывался, словно хотел убедиться, что она никуда не исчезла.

— Я здесь,  — она гладила его руку и старательно загоняла назад слезы, стоявшие наготове и готовые пролиться в любой миг.

А потом ему позвонили, он потянулся за телефоном через Сашу, и прямо перед ней оказались литые мышцы пресса. И тогда она не удержалась, обвила руками и поцеловала теплую кожу. Он что-то невнятно пробормотал в телефон, а потом опустился на нее и словно лишился рассудка.