У меня от услышанного аж руки зачесались, так захотелось удавить поганца прямо здесь, на больничной койке. 

- А какого ж ты на чужую бабу полез? Дебила ты кусок!  

- Я ж не знал! Марин! Прости! За все прости!  

На глазах у Миши появились слезы, он попытался взять мою руку, я грубо оттолкнула его.  Такой острой неприязни как сейчас с нему, я еще ни к кому, никогда не испытывала и вряд ли буду. 

- Ответь лишь одно – просто интересно: чем я не такая? Чего не давала? Не делала? Чем не угождала? Или тупо в свои двадцать восемь, я уже состарилась для тебя? – мой голос дрожал, слезы побежали ручьями. Не хотела плакать при нем, но эмоции перебороли самообладание.  

- Не в тебе дело, Мариночка! Ты замечательная! Ты лучшая! Богиня! Это я уже старый пес и дышу через раз. Не замечала разве?  

- Хочешь сказать, что у тебя проблемы с возбуждением уже? И для его достижения тебе необходимо блядствовать?  

Такой горечи и боли, что принесли мне эти лживые слова, я не испытывала еще никогда. Меня аж затрясло всем телом от возмущения. Шикарная отмазочка! Я еще и пожалеть несчастного сейчас должна, наверное?!  

- Лжешь! Ты все лжешь! Ты просто всегда был блядуном. твои дети с самого начала мне говорили, что им жаль меня, а все от того, что они тебя очень хорошо знали.  Не послушала знающих людей, дура влюблённая. Но ничего! Сейчас прозрела. Спасибо, что не через двадцать лет застукала.  Будет еще время и самой пожить! А ты, мой дорогой, в итоге, сдохнешь в полном одиночестве! Не заслужив даже искренних слез по себе.  Я завтра же подаю на развод!  

Я повернулась, чтобы уйти, но Миша схватил меня за руку: 

- Девочек береги! Слышишь! Не прощу тебя, если не убережешь! Код от сейфа: 429000. Забирай все деньги, и уезжайте сегодня же. Эти люди не пожалеют даже детей! Поверь! Пусть Кирилл вас увезет куда-нибудь подальше. Немедленно.   

5. Глава 5

Из палаты я вышла, пошатываясь, но не от того, что пьяная. Меня оглушили его новости и жестокие слова.  

Он не простит меня, если с девочками что-то случится? Серьезно? Это он подставил их под удар своей похотью, а не простит меня?  

- Ну, что он сказал? Он запомнил лица нападавших? Знает их?  

Я во все глаза уставилась на молоденького нетерпеливого участкового пытаясь понять, можно ли ему озвучить новость про взбешенного мной авторитета и пришла к выводу, что нет. Мальчишку просто раздавят как клопа. А в полиции у него, все, скорее всего давно прикормлены.  

- Нет, не помнит. Ничего не помнит. Приходите завтра, а лучше послезавтра, когда он отдохнет и может, что и вспомнит. Отвези меня домой. Немедленно.  

Не попросила – приказала Кириллу. Напрочь забыв уже об участковом.  

- Как папа? – ко мне подлетела встревоженная Вера.  

- Разговаривает нормально, мыслит ясно. Жить будет.  

- А то, что ты сказала, это правда?  

- Нет, блядь, настроение у меня шутливое сегодня. Не видишь? - сорвалась не выдержав. - Прости.  

- Поверить не могу, что папа мог так сглупить! Мне казалось, что он тебя любит!  

- О! мне тоже так, казалось, не изволь сомневаться.   

- А что за вопрос жизни и смерти?  

- Вер, езжай домой, а?  Завтра его навестишь, и наговоритесь, - Кирилл мягко отстранил от меня сестру. В глазах бедной женщины стояли слёзы. Неужто ей и меня тоже жалко?  

- Но ты не горячись! У вас маленькие дети! Не забывай! О них в первую очередь думай.  

- О них и думаю.  

Я поспешила сесть в машину Кирилла. На разговоры с падчерицей времени не было.  

- Что там? - спросил Кирилл, едва машина тронулась.    

- Эта девка, содержанка Захарова, а я ее хорошенько башкой о стену приложила, она, видать, уже нажаловалась. Вот Мишу и повоспитывали уже. И я, и дети теперь тоже, как ты понимаешь, в опасности.