Потом она вспомнила, что и воров-то никаких не было! Ваза же просто разбилась.

Ой, ну ладно, не разбилась, а Света её разбила.

Так о чём тогда родители говорят, кто доверие-то утащил?

– Пап, – Светка тихонько вошла в комнату. Папа сидел за ноутбуком, а мама читала книгу. – Мам! Это я вазу разбила, не было воров. А доверие я не брала, честное слово! И в вазе было пусто. Я это точно знаю, потому что сама осколки собирала. Они, кстати, под кроватью.

– Ты не порезалась? – всполошилась мама. – Руки покажи.

– Да не порезалась я! – Света предъявила ладошки. – Слышите, что говорю? Вазу – я, а доверие – не я. Что делать-то?

– Так ничего, – улыбнулся папа. – Вот ты сейчас рассказываешь, мы верим. Значит, доверие на месте. Очевидно же. Когда ты про воров сочиняла, нам показалось, что доверие тоже пропало. Ты, Кузя, аккуратнее с враньём. Так один раз соврёшь, и можно всё испортить, никакое доверие уже не вернёшь. Ясно?

– Ясно, – Светка облегчённо выдохнула. Кузей папа её называл, если очень чему-то радовался. Надо же, кто бы мог подумать, что родители так обрадуются разбитой вазе. Вон и мама улыбается.

Всё же взрослые иногда такие странные!

С Кузей, кстати, тоже та ещё история была. Папа как-то рассказал, так Светка чуть дар речи не потеряла.

Когда родители ждали ребёнка, они думали, что будет мальчик. И имя ему придумали – Кузьма!

Нет, вы представляете? Кузьма Курочкин.

А потом родилась Светка, страшно всех удивив и озадачив. Это ещё повезло, что она девочка, а то была бы Кузьмой! Мама решила, что новорождённую назовут Светланой.

– Имя как у принцессы, – сказала тогда мама. – Королевское имя. Красивое.

Светка тоже так считала, только Светланой её почему-то называли лишь тогда, когда сердились. Когда всё отлично – Светик, Светулька, Светочка и Кузя, а как очередное приключение, так сразу: «Светлана! Это что такое?»

А история с вазой нормально закончилась. Осколки они с мамой из-под кровати достали, потом Светка с папой вынесли останки вазы на помойку.

– Прощай, страшилище, – торжественно провозгласил папа и помахал мешку рукой.

– Не ругали, – сообщила Светка вечером Наде. – В общем, лучше всегда говорить правду. Запомни, Ватрушкина.

– Здрасьте, – пробормотала Надежда. – Вроде это я тебе днём сказала.

– Всё равно запомни. Кстати, у меня новая идея.

– Ужас какой, – искренне перепугалась подруга, даже не уточняя, что за идея пришла в голову неугомонной Курочкиной. – Может, не надо?

– Надо. Хватит жить скучно!

Надя очень хотела жить скучно. Но когда у тебя такая подруга, только успевай уворачиваться от новых приключений.

Запыхавшаяся Светка влетела в школу и начала судорожно оглядываться.

– О, Курочкина, за тобой волки гнались?

Никита Бегемотов, такой же маленький и щуплый, как Светка, показал ей язык и состроил страшную рожу.

Ну, это он думал, что страшную, а на самом деле – обезьяна обезьяной.

С такой выдающейся фамилией прозвище у него было соответствующим – Бегемот. И не подходило оно тощему вертлявому хулигану ни по каким параметрам.

– Да где там бегемот, – захихикала Надя Ватрушкина, когда услышала прозвище впервые. – Там только бегемотовое ухо.

Кстати, надо в интернете поискать, есть у бегемотов ухи?

– Не ухи, а уши, – деловито фыркнула Светка. – Есть, конечно.

Никита, присутствовавший при обсуждении, тут же заявил, что Светка – Курица, а Надька – Ватрушка.

– Всё по справедливости, – заявил Бегемотов. – Пользуйтесь.

– Чего это я – курица? – обиделась Света.

– Бегемотов – Бегемот, Курочкина – Курица, Ватрушкина – Ватрушка, – пояснил Никита.