Пришла мама, с радостными и одновременно грустными вестями. Радостно то, что ей на работу больше не надо ходить. Во всяком случае, в ближайшие дни. Как и готманщикам не надо идти в готманы. А грустные вести такие… Город встал, многое не работает, а обеспокоенные люди уже спешат смести с полок торговых точек всё, что только могут унести. Главным образом, еду. Некоторые торговые точки уже спешат закрыться, ибо из-за обрывов проводов в оных нет света, как и тепла. Когда будет следующий завоз продовольствия неизвестно. Дороги заметены, город отрезан.

Маме, однако, повезло успеть закупиться самым необходимым, и даже сладости купила. Неделю, во всяком случае, должны протянуть. Если, конечно, чрезмерно не чревоугодить. А вот когда свет и отопление дадут, было неизвестно. Чинщики, говорят, на износ работают. Далеко не везде пробраться до поломок могут. Посему вся надежда на дрова. Ибо горячей воды и голубого огня у нас отродясь не было. Но, а как же освещение? Справедливый вопрос.

Света и днём было мало, а с заходом солнца вся надежда на свечи, что отец также предусмотрительно припас. Ну и на старый светильник, что работал на жидком топливе. Оного, к счастью, также хватало. Посему светильник пользовался большим спросом. Его носили даже в уборную. Более современных источников независимого освещения у нас, увы, тогда не было.

Уже с вечера началась подготовка к завтрашнему празднику. Родители возились в поварне, готовили заранее некоторые праздничные кушанья. В чём им помогала хорошо протопленная, раскалённая до красна, печь. Ну и по ходу дела обсуждали всякое. Но главным предметом разговоров была, конечно же, погода.

Мы же играли между собой, но игры что-то наскучивали мне. Как и старшему брату. Он вообще почти всё время чего-то молчал. Но тем вечером и он разговорился. Видимо от предвкушения грядущего праздника. А может ещё из-за чего. Разговоры его были о лете и о томительном ожидании оного. Не нравилась ему зима, надоел сей холод, мороз, дома сидеть. Так хотелось ему солнца, тепла, зелени, свободы. И я его понимал и поддакивал. Мол, тоже зима достала. Что зимой радует, снег? А на кой тот снег, коли всё время дома сидим?

Ночь прошла относительно спокойно. Ветер свирепствовал уже не так люто. Окошки почти не дрожали. Но всё ещё были плотно закрыты. А меня терзало любопытство. Хотелось глянуть на узоры и на улицу сейчас. Как там, снег ещё идёт? Не засыпало ли нас по крышу? Посему я выждал, когда все лягут, встал и пошёл к окошку. Потеряв страх от томительного ожидания, я осторожно приоткрыл занавеску и просунул свою голову туда.

Перед моими очами открылась такое занимательное зрелище. Узоры покрыли толстым слоем окно, такие белые и блестящие. В ночи зрелище сие невероятное, удивительное, неописуемое. Найдя в этом непроницаемом ледяном воинстве небольшую прореху, чудом не покрывшуюся морозной растительностью, я просунул своё око в сию щёлочку.

Видно было немного, площадь обозрения сильно ограничена, но кое-что я узрел. Белый снег отражал скупой свет ночного города, а небо горело красным. Что означало, что на небе всё ещё облачно. Не знаю даже, от чего там отражался свет, когда половина города сидела во тьме? Видимо, источников света в нашей округе всё ещё хватало. Сей неведомый свет отражался от снега, благодаря чему можно было разглядеть очертание ближайших домов. Ну и, конечно же, снег, снег, снег и ещё раз снег. Он был повсюду. Хоть по крышу и не засыпало, спасибо и на том, хотя, в глубине души, я хотел бы, чтобы засыпало. Словом, выпало снега, несомненно, богато. Столько я ещё в жизни не видел.