– Да Вы не напрягайтесь, – так же нежно проворковала сестра.

Легко сказать – не напрягайтесь. Как тут не напрячься?! Если от этой громадной иглы, аж искры из глаз летят. Но делать нечего. Превозмогая адскую боль, я попытался расслабиться.

Видимо, у меня это получилось. Потому что сестра произнесла:

– Ну, вот так. Молодец. А теперь лежите спокойно и дышите глубоко и ровно.

Я почувствовал, что в меня заливается какая-то жидкость. Она противным холодом охватила мне весь живот. Жидкость меня заполняла и заполняла. Поначалу было терпимо. Но потом живот весь полностью наполнился этой жидкостью, и меня стало распирать.

А эта мегера всё подливает и подливает в бурдюк из чайника. Я чувствую, что у меня из всех щелей и всех пор пойдёт эта жидкость, а эта гадина всё льёт и льёт.

Силы меня стали покидать. Их у меня хватило лишь только на-то, чтобы прохрипеть:

– Хватит. Больше не могу.

– Ну как же так? – озадачено проговорила фурия, – Ещё, последний литрик остался.

– Никаких литриков, – хрипел я, – Всё! Всё! Всё! Не могу больше.

Рука сама тянулась к заду, чтобы вырвать этот ненавистный мундштук, причинявший мне столько боли. Но сестра вырвала его сама и, открывая соседнюю дверь, вежливо предложила:

– А теперь пожалуйте сюда.

Меня молнией смело с топчана. И, придерживая руками полуспущенные штаны, я ринулся в открытую дверь, где за ней в глубине проглядывалась спасительная белизна унитаза.

Ребята! Через минуту я чувствовал себя счастливейшим человеком планеты. Мне было так хорошо на этом унитазе! Я до этого никогда не чувствовал себя более счастливым человеком.

Мне так не хотелось вставать с него. Мне так не хотелось расставаться со своим спасителем, моим белым другом.

Сестра с пониманием посмотрела в мои глаза и нежно проворковала:

– Мы ещё сегодня вечером и завтра утром повторим эту процедурку.

О Боже! Неужели всё опять повториться снова? Господи! Дай мне силы преодолеть все эти мученья с честью.

И вся эйфория, и розовая пелена, последовавшая за облегчением, мгновенно исчезли, и день вновь стал серым и противным.

В палате, всё так же скорчившись, лежал Валёк. Взгляд его был уже не такой несчастный, как прежде. А уже более осмысленный.

– Ну. Что? Покайфовал? – это он уже не шептал, а как-то ехидно смаковал, – То-то ещё будет. Подожди. Вот когда тебе вставят в жопу шланг, то ты тогда вообще по стенкам лазать будешь, – это он уже злорадствовал о моей перспективе.

Конец ознакомительного фрагмента.