Темнокожий парень срывает с нее платье и начинает делать массаж от ступней.

Расслабься, Линда. Не заставляй повторять. Поддайся желаниям тела. Не думай о том, кому принадлежат ласкающая рука и язык, который лижет твое лоно снаружи, а теперь и внутри. Надо забыть обо всем и погрузиться от дурманящего запаха секса в сладостный сон. Наслаждайся сексуальным действом другого человека. Хватит смотреть и думать – только чувствовать свое желание, рождающееся между ног, позволить чужому языку ласкать себя.

Тем временем Томмазо расстегивает брюки, которые уже стали тесны. Невероятная волна удовольствия будоражит его кровь. Зрачки расширены, рот приоткрыт, руки дрожат, сердце стучит в бешеном животном ритме. Глаза фиксируют каждый кадр, будто в замедленном действии.

– Ты прекрасна, Линда, и ты моя, – почти хрипом говорит он, обуреваемый желанием от предстающих перед глазами образов. Его страсть нарастает с новой силой и уже не отступает. Они оба участники этого извращенного ритуала.

Томмазо необходимо видеть рядом с ней этих двух незнакомцев, которые должны сорвать покров условностей и вернуть его к жизни. Он опьянен ощущением их обоюдной измены прямо на глазах друг у друга, измены горячей и одновременно чуждой.

Линда стонет. В ее плоть погружаются чужие пальцы и языки. Она стонет все чаще, дыхание прерывисто. Ей только нужно быть самой собой, дать телу слиться с душой и предстать перед ним такой, какая она есть, гордой и бесстрашной. Это ведь всего лишь спектакль, в котором, кроме тела, участвуют чувства, эмоции, мысли, и Линда будто идет над пропастью подобно канатоходцу, раззадоривая Томмазо.

До настоящего оргазма ей остался лишь один шаг. Линда задыхается, тело ее дрожит и вибрирует, но она сдерживается и подавляет желание поддаться удовольствию – она хочет испытать его только с ним, с Томмазо.

– Довольно, рабы, – Томмазо встает с трона. – Теперь – пора.

Мужчины прерываются, мягко берут Линду под руки и помогают подняться с кровати. Затем они ведут ее в глубь комнаты, к стене, на которой отчетливо видно множество круглых отверстий. Линда как в тумане, голова идет кругом, сердце разрывается на части. Она медленно, будто вращая калейдоскоп, пытается сфокусировать зрение, и наконец ей это удается. Она узнает руку Томмазо, которая возникает из отверстия в стене.

– Иди сюда, детка. Позволь мне взять тебя за руку.

Его голос – как зов, которому она не в силах противостоять. Линда прижимается к стене всем телом, спиной, ягодицами, которые упираются в дерево панелей. Она ему позволяет взять себя в плен. Ее ноги раздвигаются, налитые губы горят. Томмазо проникает в нее пальцем, и ее плоть тут же поддается ему, раздвигается, позволяя войти. Линда чувствует его палец, который исследует ее лоно снаружи, потом медленно проникает внутрь, все решительнее и настойчивее.

– Открой глаза, детка, и повернись, – просит Томмазо.

Его реальный голос сливается с тем, который исходит из динамиков. Линда повинуется ему. Она поворачивается к стене, и из другого отверстия, чуть выше, появляется член Томмазо. Линда трогает его: он твердый и такой прямой, будто гордится собой. Томмазо страстно желает ее: он смотрел на сексуальное действо с ее участием и теперь ее хочет в реальности. Линда берет в рот его член, смачивая слюной.

Томмазо по ту сторону стены бормочет что-то неразборчиво: он так возбужден, что не может думать, как доставить удовольствие ей. Линда продолжает двигаться вниз и вверх, скользит губами по его члену, раскаленному от желания, и сосет его все настойчивее. Она чувствует, как он увеличивается у нее во рту: раздувается, вибрирует, пульсирует и наконец взрывается. Раздается срывающийся крик, и молочная жидкость вырывается из него наружу, течет, стекает по ее шее, Линда вся дрожит, а ее соски снова наливаются желанием.