Нужно было поторопиться, близился вечер, а ему еще нужно все рассказать и получить одобрение матери.

Послушно зарокотал мотор «железной старушки», нарушив покой, свет фар разбил сгущающиеся сумерки. Тьма разлетелась на осколки, теперь была видна тропа, ведущая к дому.

Съехав с основной дороги, водитель ни столько видел, сколько интуитивно ощущал направление. Нужно было сохранять в тайне путь ведущий в деревню, поэтому каждый раз машина поглощала новые участки земли. В этот раз путь до города и в деревню Павла почти повторился, не было времени бороться с Землей, мешающей «железному чудищу» вторгнуться в лес.

Утомительное путешествие продолжалось довольно долго. За окном спустилась ночь, только свет фар выхватывал из ее тьмы силуэты деревьев. Да иногда какая-нибудь ветка царапала кузов, казалось, хотела задержать или остановить.

В самой чаще, движение стало легче, автомобиль выехал на более-менее уезженную дорогу.

В какой-то момент лес расступился и взору водителя открылось большое поле, бережно обработанное и засеянное, но, как и в прошлый год, урожай был неважный. За полем начиналась родная деревня. Шум мотора разбудил нескольких жителей, и в окнах загорелся свет.

В самом крайнем доме, с которого начинался поселок свет и не гас- это был дом Павла.

Машина остановилась и снова стало тихо и спокойно. Уставший, от долгого сидения, водитель с удовольствием выбрался из авто.

Дверь захлопнулась так, что стекла чудом не вылетели. Павел пнул ногой колесо.

– Что ты творишь? Хочешь размяться на заднем дворе дрова не рублены. – Голос женщины был властным и не терпящим возражений.

–Прости матушка, Вы же знаете, я не люблю эти вылазки- виновата ответил отрезвленный Павел.

–Знаю, но ты должен понимать и осознавать необходимость таких действий. Тем более, на тебе лежит ответственность.

–Да я все понимаю. У меня есть новости. Идемте в дом.

Женщина кивнула и вошла во внутрь, Павел последовал за ней.

Бревенчатый дом, построенный прадедом, помнил и хранил все, что происходило в деревни. Внутри было не лучше и не хуже, чем у других, но вошедший, понимал сразу, здесь обитает власть и сила. Ничего не случалось без ведома старосты- этот человек, относительно, недавно получивший власть над всеми, кто здесь жил, был молод, но мудр и справедлив. Он искренне радел о каждом кто находился под его защитой. Конечно, мудрые решения, не давались бы так легко, если бы не мать, которая невидимой рукой направляла сына.

Просторная комната, в которую вошли мать и сын, была освещена несколькими свечами из пчелиного воска. Две из них стояли на крепком деревянном столе, одна горела в «красном» углу. Там, где стояло изображение великой богини, огонь должен был гореть постоянно, и все жители деревни следили за этим. Когда огонь гас, никто не скупился на кровь. Нерадивая хозяйка пропустившая момент, когда нужно было сменить лучину, без промедления резала палец или руку, чтобы богиня не разгневалась еще больше.

В доме Павла никогда не случалось, чтобы огонь умирал, но иногда Павел все же замечал порезы на руках матери.

–Сынок, тебя долго не было. Я ждала тебя, все теплое, садись скорее, поешь. – Голос женщины переменился, теперь он был мягким и любящим. Когда они оставались наедине старая женщина давала волю всему своему сочувствию и нежности, благодарности, которые испытывала к сыну, так рано ставшему ответственным за грех отца.

–Матушка, я нашел подходящую. Только она несколько старше чем нужно. И она… э… она безликая.

Высокая, сухая фигура женщины, напоминавшая ту самую сосну, выпрямилась. В глазах мелькнул, толи отблеск огня печи, толи гнев. После небольшой паузы, мать продолжила суетиться у печи, нарочно громко гремя деревянной посудой, но в голосе появился холод.