– Всего доброго, Валентин Михайлович.

Майор Сапрунец, озираясь, подходит к урне, вытряхивает из нее мусор, выбирает разорванные кусочки письма Юли. Видит уборщицу и прячет письмо в карман.

– Ой! Споткнулся вот. Рассыпал. Извините уж меня. Неуклюжего медведя. Давайте я помогу Вам убрать. Вот так. Прямо в мешочек. И порядок в танковых войсках.

В Гаване тропический ливень. Сплошные потоки воды. В кабинете переводчиков сидят и работают, обливаясь потом, трое: Егоров, Ершов и Островский. Входит Кулик.

– Как в такой жаре переводить, товарищ капитан? Когда нам хотя бы вентилятор поставят? Такой Армагеддон, что просто апокалипсис! Мозги прямо плавятся и растекаются по черепушке. И накомарник хорошо бы от комаров раздобыть Владимиру. А то у него нет.

– Ничего Вам обещать не могу. Накомарник достать-это попроще будет. Что делать: жизнь такая работа, где берут рубежи не количеством пота – напряженьем души. Как поливает! Это ж надо, как поливает!

– Вячеслав Иванович, скажите, пожалуйста, как правильно перевести термин «танк»? Как «карро блиндадо» или как «танке»?

– Кубинцы танк называют «танке». Так и пишите «танке».

– Спасибо, Вячеслав Иванович.

Кулик выходит из кабинета, но вскоре возвращается.

– Владимир Максимович, вот адрес. Берите разъездную машину и езжайте в ритуальную контору.

– Куда ехать?

– В ритуальные услуги. Или «Дом прощаний», как его здесь называют.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Что Вы так на меня смотрите? Что-то не так? Я что, непонятно говорю? Перенесите прощание с майором Завалишиным с четверга на пятницу, на 12 часов. Я там все уже обговорил и организовал. Там в курсе. Но саму церемонию надо перенести на один день, а то мы не успеваем, чтобы все было нормально организовано, без спешки. Да и кубинцы тоже.

– А что случилось?

– Я полагал, что Вы знаете. Погиб Завалишин. Геройски погиб. Обучал кубинских новобранцев бросать гранаты. У одного паренька граната выскользнула из потной руки и упала в траншею всем под ноги. Майор успел кубинца спасти, вытолкнуть его за угол, ну, за поворот траншеи, а сам укрыться не успел: рванула. Переводчик Якимов тяжело ранен. Вот такие невеселые дела. Выполняйте.

– Есть перенести прощание с майором Завалишиным на пятницу, на 12 часов.

Ершов собирает бумаги и идет на выход.

Зал прощаний в траурном убранстве. Мимо цинкового гроба в скорбном молчании проходят вереницей советские военные советники и специалисты в гражданской одежде и кубинцы в военной форме, отдавая последние почести погибшему советскому военнослужащему Завалишину.

– Себе – честь, Родине – слава!

– Да!

Владимир предъявляет пропуск, проходит мимо двух кубинских солдат в штаб кубинской воинской части. В приёмной штаба работает кондиционер. В кожаном кресле – кубинский офицер. На журнальном столике-стопка журналов. Офицер пьёт кофе, мусолит во рту потухшую сигару, время от времени макая её в кофе, и листает журнал «Богема». На стене – портрет Хосе Марти и кубинский флаг. За пишущей машинкой работает машинистка.

– Здравствуйте, компаньерос! – приветствует Владимир кубинца и секретаря-машинистку.

– Привет, – лениво кивает ему разморённый от жары кубинец.

Кубинка Владимиру молча кивает. Стол завален папками. Печатает молоденькая симпатичная мулатка в военной форме: зелёной юбочке и зелёной рубашке с закатанными рукавами. Девушка поднимает на Владимира очаровательные, чуть раскосые, зеленоватые глаза, вопросительно и заинтересованно на него смотрит. Владимир показывает девушке коричневатый пакет с сургучной печатью:

– Компаньера, у меня пакет для вашего командира.

– Здравствуй. Давай. Я передам, – протянула она руку за пакетом.