Царевич-Иван пошагал далее в молчании, обрабатывая полученную информацию. Царевна тоже примолкла, оглядывая пейзаж. В конце концов, для нее это был первый дальний поход в жизни. Тем более – в столицу. До сих пор дальние и ближние страны Царевна видела лишь в учебниках да посредством волшебного зеркала. Типичные достопримечательности Града Столичного Лягушка знала, но увидеть их вживую тоже была не против. К примеру, крепостная стена, окружавшая столицу по периметру, являлась первым пунктом в путеводителе "Топ самых знаковых мест, где вы должны побывать до пенсии". Сложенная из белых камней известняка, крепостная стена бросалась в глаза еще находясь на горизонте. Золотые башенки подчеркивали изящество архитектурной мысли, а въездные ворота были внесены в список доисторического наследия всего мира за многочисленные батальные сцены, изображенные на их створках посредством чеканки по металлу.

Но спутники Царевны не пошли в эти парадные ворота. Зеркальце шепотом указывало маршрут, проведя через незаметную дверцу в крепостной стене, полускрытую разросшимся диким плющом.

– Так оно спокойнее будет, – добавило оно информации к пути следования. – Здесь направо, вдоль стеночки, тут налево на тропку не нахоженную, через сто шагов будет вход в привратный терем. Стучи!

Царевич-Иван поднял кулак, и Зеркальце тут же его одернуло:

– Тихо стучи!

Царевна-Лягушка поспешно забралась под камзол Царевича, не желая бросаться в глаза тому, кто дверь отомкнет, и юноша захихикал ("Щекотно!"), после чего нежно поскребся в створку.

Тишина.

Царевна высунула кончик носа между застежками камзола. Царевич снова поскребся в дверь, чуть настойчивее.

Тишина.

– Не ждут, – резюмировал Царевич-Иван.

– Должны. Почту же с голубями рано утром отправили, – возразило Зеркальце.

– Тогда чего не открывают? – высказал претензию молодой человек.

– Ну, может, отлучился человек на минутку! – предположила Лягушка, чья любопытствующая голова уже присоединилась к носу.

– Ща выясню, – заявило Зеркальце.

Из его глубин послышались удаляющиеся шаги, и Царевич-Иван с любопытством перевернул оправу к себе лицом. Стекло Зеркальца отражало лишь две заинтересованные физиономии – человеческую и лягушачью. А вот смутных очертаний Духа Эфирного не было видно. Обычное зеркало. Отражения Царевны и Царевича обменялись взглядами.

– Куда ушел, как думаешь? – шепотом спросил Царевич-Иван.

Лягушка пожала плечами и, отведя взгляд (с трудом) от отражения небесной красоты собеседника (он же муж), вновь уставилась в глубины зеркального мира. В тишине, нарушаемой лишь шелестом листвы над их головами, вновь раздались звуки приближающихся шагов. Поверхность гладкого стекла пошла легкой рябью, отражающиеся головы исчезли.

– Позвал. Сейчас будут, – пояснило Зеркальце.

– А кого позвал-то? – спросила Царевна, однако ответ получить не успела.

Дверной засов начал поворачиваться, повинуясь силе из-за дверей, и Лягушка поспешила укрыться за бархатной полой царевичева кафтана. Створка отворилась нешироко – ровно на один глаз встречающего. Глаз блестел.

– Вы? – прошептал некто в приоткрывшуюся щель.

– Мы, – тоже шепотом ответил Царевич-Иван.

– Заходите.

Не то, чтобы гостеприимно, но все же дверь открылась на вход. Юный посланник Кащея протиснулся в полумрак караульного помещения. Встречающий оглядел вошедшего.

– И где все? – вопросил он.

– Я за всех, – отрапортовал Царевич-Иван.

– Я тут, – прошелестело Зеркальце из-за пазухи, куда Царевич засунул его по привычке.

– А я тут, – квакнула Царевна, не высовываясь из-под камзола.

– Ясненько, – ответил встречающий. – Пошли. И чтоб не звука!