Пока они топтались в прихожей, ключ в двери повернулся. Из-за шума вокруг они этого звука не услышали, и только когда Бэлла вошла, очнулись, всполошились и запели нестройным хором «хэппи бёздей ту ю!», в котором утонуло её: «Какого чёрта?».
— С днём рождения, — чувствуя себя ужасно глупо, повторил Давид.
— Спасибо…
— Мама! Синок! Мама! Синок!
— Привет, мой дорогой. Что, зацеловали тебя эти тётки? Затискали? — улыбнулась Бэлла, явно ещё не понимая, как ей реагировать на происходящее. А оно развивалось как-то само по себе. Откуда-то появился поднос с шампанским, зазвучали тосты, потянулись закуски.
— Бэлла, ну что ты вцепилась в ребёнка?! Отдай его отцу и иди к нам.
Давид, который как раз решил последовать чужому заразительному примеру и выпить, застыл, поднеся ко рту хрустальный бокал.
— Какому ещё отцу? Что ты мелешь?.. — усмехнулась Бэлла, хватаясь за бутерброд с икрой, как за спасательный круг.
— Ой, ладно тебе, Бэлл. Мы всё поняли. Трудно скрыть правду, когда твои мальчики на одно лицо. Да и зачем?
— Может, отец Родьки — секретный шпион! — захохотала девица, взгромоздившаяся почему-то на спинку дивана, хотя на нём самом было полным-полно места.
— Да, девочки, раз хозяйка сказала — не палите контору. Тс-с-с! Вы, мужчина, не переживайте, мы — могила.
Его даже по руке похлопали. Вроде как в знак поддержки. Нет, Давид, сразу понял, что они его за Родькиного отца приняли, но… Интересно, какого чёрта?
— Прекратите, — сказала Бэлла. И одно тихо сказанное слово, которого в шуме, казалось бы, невозможно было расслышать, вмиг остановило всё — и смех, и шепотки по углам. Спустя миг девицы, как ни в чём не бывало, зашумели снова. И конечно, Бэлла сделала вид, будто это не она, на долю секунды выйдя из образа, показала ту себя, настоящую, о которой он только подозревал, но не знал. И, конечно, он ей, как и все, подыграл. Конечно, конечно, конечно… Но делать вид — не значит не делать выводов. Он свои сделал сразу. Но ещё больше отложил на потом. Информацию нужно было осмыслить. Выбрать из кучи мусора ценное. А пока… Нет, они что, и впрямь похожи? Давид скосил взгляд на мальчишку, который смотрел на него тёмными смешливыми глазёнками, и улыбнулся. Масти они точно были одной. Отсюда и выводы. Ну и ладно. От него не убудет. И даже несколько лестно, что его записали в отцы.
8. Глава 8
Девки у неё были понятливые. Праздник свернули быстро. Точней, не так… Не девки, и не у неё. Да и какой это, к чёрту, праздник, когда тебе сорок стукнуло? И ведь не то чтобы Бэлла желала повернуть время вспять. Нет-нет, она ни за что не хотела бы вернуться на пять лет, на десять, и уже тем более — на пятнадцать. Чисто с житейской точки зрения Бэллу сорок вполне устраивали. А из минусов она могла отметить лишь необходимость регулярно посещать косметолога и проводить ежегодный медицинский осмотр, чтобы свести к минимуму последствия того отрезка жизни, когда с ней обращались хуже, чем с собакой. Удавалось ли ей это? По большей части да. В сравнении со СПИДом, которым Бэлла вполне могла заразиться в пакистанском борделе, чуть опущенная почка и бесплодие казались вполне приемлемыми диагнозами. У неё на теле каким-то чудом даже шрамов не осталось. Лишь один, на виске…
Словом, к своим сорока, как это и было задумано, Бэлла зажила той жизнью, о которой мечтала. Она нажила состояние и свернула всю свою подпольную деятельность сразу же, как только почувствовала твёрдую почву под ногами. Просто потому что с каждым годом ей всё сложнее и сложнее было себя убеждать, что она ничего плохого не делает. Что десятки девчонок сами к ней идут в расчёте на лёгкие деньги и прекрасно осознавая, на что же они подписываются. Что она, вся такая чистенькая, никого не вовлекает… в проституцию, если без купюр. Что она — едва ли не святая, которая помогает всяким идиоткам выжить в этом непростом мире… В какой-то момент врать себе стало невозможно. Да и не стремилась она всю жизнь оставаться их мамкой.