(задумавшись):
Я думал, он уж сгинул…
Не слышал я о нём с тех пор,
Как он Москву покинул.
Здесь настоятелем[15] он был,
Дела повёл с размахом,
Что даже Аввакум просил
Назначить патриархом
Иль главным справщиком его,
Но быстро мы смекнули,
Что ожидать нам оттого,
И в Соловки вернули
Сего монаха… Но опять
Покой он наш тревожит:
Кто раз в руках подержит власть,
Тот без неё не может.
ДЕМЕНТИЙ:
С ним челобитное письмо.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Чего хотят монахи?
ДЕМЕНТИЙ:
Наверно, тронулись умом —
Хотят сложить на плахе
Свои безумные главы
За ересь староверья.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Уже кончается, увы,
На них моё терпенье.
ДЕМЕНТИЙ:
Ещё в письме они твердят,
Что плох наместник старый,
Поставить своего хотят…
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Да, пастырь там бездарный,
Ошибок много допустил.
Другого им пошлите,
Чтобы смутьянов всех скрутил!
ДЕМЕНТИЙ:
Исполним, как велите.
А с Никанором как нам быть?
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
К Собору духовенства
Его пыл надо остудить…
ДЕМЕНТИЙ:
К Вавиле по соседству,
Быть может, посадить его?
Послушал крики чтобы…
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Да… На Соборе от него
Раскаянье должно быть.
Государь делает знак, ДЕМЕНТИЙ кланяется и уходит.
Картина четвёртая
Соловецкий монастырь. Братский корпус. Келья инока МАРКА. МАРК стоит на коленях пред иконами и молится.
МАРК:
Ах, душа, ты не молилась,
Не имела в сердце страх,
Во грехах на свет родилась,
И помрёшь, видать в грехах!
Отца и мать не почитал,
Родных и близких обижал,
Наставников не слушал,
В посты селёдку кушал,
Мирские песни тайно пел,
Копейку нищему жалел,
Ох, грешник я какой же!
Помилуй меня, Боже!
Я – смоковница сухая,
Не принёс Христу плоды,
У корня секира злая,
Нет спасенья от беды!
Всё время ближнего судил,
Роптал, завидовал, блудил,
Над Богом насмехался,
Хитрил, дерзил, ругался,
Искал богатства на земле,
Жизнь проживал навеселе,
Ох, грешник я какой же!
Помилуй меня, Боже!
За дверью кельи слышится легкое покашливание, затем доносится голос ФЕОКТИСТА.
ФЕОКТИСТ:
Молитвой со Христом живёшь…
МАРК:
И с Девой Пресвятою!
(открывает дверь)
ФЕОКТИСТ:
Брат Марк, дрова рубить идёшь?
Иль у тебя иное
Есть послушание сейчас?
МАРК:
Иду, иду, конечно…
А что пора? Который час?
ФЕОКТИСТ:
Уж вечер.
МАРК:
Незаметно
В молитве время так бежит,
Прости меня, Создатель!
ФЕОКТИСТ:
Кто молится, тот не грешит —
Сказал бы настоятель.
МАРК одевается и идёт на рубку дров. Придя на место, он встречает там уже вовсю работающих братьев ВАРФОЛОМЕЯ, САВВУ, ГЕРМАНА, ВЕНЕАМИНА, а также ЗАХАРЬЕВА.
САВВА:
Что, братья, старцы говорят,
Что с Никанором нашим?
ЗАХАРЬЕВ:
Не слышно ничего, молчат.
ГЕРМАН:
А с местом патриаршим?
ЗАХАРЬЕВ:
Приехало в Москву на суд
Учёных греков много.
Быть может, Никона спихнут…
ВАРФОЛОМЕЙ:
Туда ему дорога!
ВЕНИАМИН:
Кто ж будет новый патриарх?
ЗАХАРЬЕВ:
Узнаем очень скоро.
ВАРФОЛОМЕЙ:
А может, царь возьмёт и,
(разрубая очередное полено)
Бах!
Назначит Никанора…
Все улыбаются и смеются.
ВЕНИАМИН:
Вот это славно было бы!
ЗАХАРЬЕВ:
Он выступит там смело!
САВВА:
Не обойдётся без борьбы…
ГЕРМАН:
Ну, это ясно дело!
ЗАХАРЬЕВ:
Какую славную мечту
Варфоломей придумал…
САВВА:
Помолимся о том Христу,
Царя чтоб надоумил!
Монахи встают и читают молитвы, затем продолжают работать.
Картина пятая
Москва. Крестовая палата Кремля. Поместный Собор духовенства. Присутствуют 29 архиереев, среди них 12 иноземных, в т. ч. патриарх Антиохийский МАКАРИЙ. Перед сидящими архиереями стоит бывший Патриарх Московский и Всея Руси НИКОН. Почти десятичасовые слушания по его делу заканчиваются. Приговор НИКОН у на русском языке оглашает ПАИСИЙ.
ПАИСИЙ:
Раб Божий Никон, бывший Патриарх,
Виновен в следующих грехах:
Оставление кафедры самовольное,
Поведение пастыря недостойное,
В дела вмешательство светские,