Рита заплакала. Тихо, чтобы никто не узнал и не услышал.

Дети плачут громко, когда они хотят привлечь внимания. Тихие же слезы льются только тогда, когда беда действительно большая, настоящая, и внимания к этой беде не нужно.

Рита плакала. Она знала, что впереди у нее полный боли, разочарования и угнетения год, который может никогда не закончиться.

И тут вдруг чья-то рука легла ей на спину.

– Не реви. Все нормально, могло быть и лучше, конечно, но что есть. К тому же ты еще маленькая, у тебя много шансов, чтобы попасть в новый дом.

В щелку между одеялом и кроватью на Никки уставилось два огромных зеленых зарёванных глаза. Через несколько секунд показался покрасневший курносый нос.

– Я не плачу, – тихо проговорила Рита, рассматривая лицо старшей девочки. Конечно, сейчас она не могла оценить ни широкие скулы, ни квадратный тяжелый подбородок, которые делали лицо Никки грубоватым, но общее впечатление сложить получилось.

– Не хочешь поиграть с нами? – девушка убрала выбившуюся прядь за ухо и улыбнулась.

Рита села на кровати, поджимая замерзшие ноги.

– Почему вы так добры ко мне? Не из-за меня ли теперь у вас будет меньше еды? – Рита никак не могла понять, почему эти девушки решили обходиться с ней по-хорошему. Она представляла себе, что ее будут шпынять, заставлять делать трудную работу. А они решили ей помочь, успокоить и даже принять в свою компанию.

– У нас будет достаточно еды. Да и почему нам не быть к тебе добрыми? Ведь ты такая же, как и мы. Отвергнутая. Я скорее буду ненавидеть тех детей, которые ходят внизу. Упитанные, ни в чем себе не отказывающие. Или тех, кого забрали. Они нежатся сейчас в лучшем мире за Стеной. За ними убирают горничные, они играют в яркие игрушки, веселятся на зеленой траве. У них светит теплое солнце над головой, которого мы лишены. Но ты. Ты здесь. С нами. В этом сером мире непринятых и брошенных. Поэтому к тебе мы будем так же добры, как и ко всем на этом этаже.

Серые глаза Никки сверкали злобой, когда она говорила про детей за Стеной, но когда девушка смотрела на Риту, взгляд теплел и не обжигал холодом, а мягко ласкал.

– Подъем! – раздался грубый сиплый голос из коридора.

– Скорее вставай и застилай кровать. Сейчас Агнесса придет. Ей нельзя перечить!

Никки вспорхнула со своего места и убежала идеально заправлять свою койку.

Рита совсем не хотела в первый же день своей новой жизни нарываться на неприятности, так что решила последовать совету новой покровительницы и как можно быстрее заправить кровать, причесаться и одеться.

В комнату вошла женщина, больше похожая на разговаривающую тумбочку, чем на человека. Прямоугольным у нее было абсолютно все: туловище, голова, руки и ноги. Она словно состояла из параллелепипедов разнообразных размеров. В бежевом комбинезоне, со светлыми короткими волосами. Я встречал эту женщину почти каждый день. Но на мое приветствие она лишь коротко кивала в ответ.

– Новенькая? – женщина ткнула пухлым пальцем в сторону Риты и скривила губы, накрашенные бордовой помадой. – Меня зовут Агнесса Крофорд. Для тебя мадам Крофорд.

Взгляд Риты приковала наипротивнейшая огромная волосатая родинка над верхней губой надзирательницы. Для Агнессы родинка являлась большим комплексом своей внешности, поэтому любое внимание к ней воспринималось очень остро. Мадам Крофорд поймала взгляд девочки и начала покрываться бордовыми пятнами под цвет губ.

– Вот поэтому тебя и не забрали, глупая девчонка, что, не скрывая, указываешь людям на их недостатки. Подай сюда руки, я отлуплю их розгами, – вдруг потребовала она, чуть ли не срываясь на визг.