Кшетани улыбнулся:

– Я могу поделиться… а если проявите прыть, возьму в дело.

Ским просияла – видишь, говорила же!

Но Анкарат нахмурился, скрестил руки на груди.

Китем и Шид переглянулись. Имра покачал головой. Все трое поднялись, встали возле Анкарата. Гриз тоже неслышно приблизился. Убежище, озарённое алым очажным светом, шумное от хлопающих по ветру полотнищ, снова сделалось тесным. По-старому тесным, по-хорошему. Только их место, ничьё больше.

– И зачем это нам? Мне вот деньги твои не нужны, и ползать по тоннелям, как крыса, тоже так себе радость.

Кшетани моргнул, улыбка его увяла.

Наконец-то.

– И чего же вы хотите?..

Об этом Анкарат не успел подумать. Хотел ответить: да что с тебя взять, вали отсюда, – но что-то вспыхнуло в сердце, отсвет подземного солнца, искра стремления, для которого ещё не нашлось слов. Заговорил Гриз:

– Полной карты каньонов нет ни у кого, но я могу сделать такую. Взамен проведёшь нас в Верхний город.

– Ну знаешь… – протянул Кшетани, вновь улыбался, но как-то уже кривовато, – я и сам не знаю, как туда вернуться.

Гриз пожал плечами:

– Так придумай что-нибудь.

Перед тем как закрыть дверь, Ским буркнула:

– Раскомандовался! А ведь это моя крыша вообще-то.

Но Анкарат видел, его план ей нравится больше идеи Кшетани.

Имра, Китем и Шид радости не скрывали. Верхний город! Об этом никто здесь и не мечтал.

– Пока не рассказывайте никому, – предупредил Гриз. – Если кто узнает, для нас этот квартал станет Верхним городом. Всех сошлют вниз.

Впервые он говорил так уверенно. В этот раз ребята его заметили.

Анкарат понятия не имел, научился Гриз у Килча чему-нибудь или нет, но изменился точно.

Домой возвращались в полной темноте – люди квартала берегли масло и хворост, дома́ смотрели пусто и слепо. Полоса сухой, ничейной земли между заревом каньонов и сиянием Верхнего города. А ещё – между звёздной рекой и подземным солнцем.

И всё равно так темно.

Когда все разошлись, Анкарат спросил:

– И что, правда сумеешь сделать карту каньонов?

Гриз улыбнулся:

– Какую-то точно сумею. Ты же видел этого типа. Проверить он всё равно не сможет.

Свет факела метался по стенам душного перехода, и своды словно меняли форму, двигались, наступали. Воздух казался густым и вязким, впитывал запах огня и дыма, множил звуки шагов и дыханий.

– Понятно теперь, – сквозь зубы протянул Имра, – почему ему нужна была помощь кого-то из местных.

Подельники Кшетани ждали их не в обжитой части каньонов, не в одном из тоннелей, сонными змеями свернувшихся вокруг рынка. Встречу назначили на дальней тропе, в медном гроте. Добираться туда нужно было несколько часов по низким и ненадёжным переходам. Идти всем вместе было опасно – такие тропы не пропустят большой отряд. Пойти хотелось всем, но Китем и Шид остались вместе со Ским – сторожить Кшетани на случай, если тот решит сбежать.

Несколько дней до похода Гриз ночевал в лаборатории Килча, мастерил охранительные амулеты. Выспрашивал в каньонах о снаряжении, даже раздобыл свет-путь – зачарованную искру, которая вывела бы их к воздуху. Но даже эти предосторожности казались ему недостаточными – чем ближе к делу, тем Гриз становился бледней и тревожней. Даже сейчас, в рыжем факельном свете, его лицо оставалось осунувшимся и серым.

– Да успокойся ты, – Анкарат хлопнул его по плечу, – всё будет хорошо.

Анкарат ничего не боялся.

Он слышал солнце.

Солнце звучало всюду, текло в толще камня, как сок под древесной корой. Свет огня, метавшийся по стенам, отдавался в этом звучании медным эхом. Никогда прежде Анкарат не слышал сердце земли так полно, так близко. Пещерные тропы вгрызались всё глубже в темноту, становились темнее, теснее – но Анкарат знал: ничто не навредит, голос земли не собьётся, глубокий и золотой.