Несколько дней нам удалось поддерживать его жизнь, но в сознание он больше не вернулся. Мне довелось ухаживать за ним больше всего. Я сидел у его постели, и он часто-часто в бреду повторял странные цифры. Что они значат, никто из нас не сумел понять.

– И что же это? Интересная загадка, выкладывай, мы попробуем ее вместе разгадать.

– Сто пятнадцать градусов ювэ, тридцать градусов зэдэ, – как стихи наизусть протарабанил Фирс.

Остальные за столом переглянулись.

Первым нашелся Стремптус.

– Ты говорил это кому-нибудь еще?

Фирс отрицательно замотал головой:

– Отец запретил рассказывать это кому-то…

– Тогда почему ты рассказал это нам? – удивился дядюшка Стремптус.

Фирс пожал плечами.

– Не знаю, мне показалось, вам можно.

– Скажи, чем еще был странен этот человек, помимо того, чтобы был сильно загорелым.

– В общем-то, всем. Глаза его были другие, холодные, почти белые и очень большие, через лоб проходил шрам, волосы были седые, длинные, схваченные в низкий хвост, но самое примечательное, что вместо правой руки…

– У него была резная деревянная культя, – закончил фразу дядюшка Стремптус.

Фирс удивленно кивнул.

– Скажи, что стало с этим человеком. Давно ли он ушел?

– А он и не уходил. Он умер у нас в доме и похоронен на городском кладбище.

Дядюшка Стремптус схватился за голову:

– Какой кошмар! Может быть, он что-то передал вам?

Фирс замялся.

– Говори же! – почти прикрикнул на него дядюшка Стремптус.

– На самом деле он ничего не передавал, но я был так поражен его видом и вообще всей историей и этими непонятными словами, которые он постоянно повторял, что заигрался и примерил его дорожную куртку. Я ходил по дому, представляя себя путешественником, преодолевающим удивительные и страшные трудности, сражающимся с нелюдями, эта куртка придавала всем моим мечтам реальность: ее запах, пропитанный дымом костра и сыростью земли, ее шелест. Я обратил внимание на этот самый шелест и… выяснил, что за подкладом зашита бумага. Не подумайте, я не достал и не трогал ее, пока чужак был жив. Однако, когда он умер, я втайне от всех вскрыл подкладку и вытянул оттуда то, что там было спрятано.

Дядюшка Стремптус выдохнул и погладил Фирса по голове:

– Ты хорошо сделал. Возможно, ты очень удачливый парень, Фирс, и, возможно, твоя удача задела и меня, раз я оказался рядом с тобой. Пойдем, я провожу тебя домой. Только захвачу плащ и золото для твоей мамы.

По приходе в пекарню, Дядюшка Стремптус попросил закрыть вход от посетителей, потому что имел сказать всей семье Фирса очень важные вести.

Все вместе собрались в гостиной.

– Фирс, будь другом, принеси то, что ты вытянул из куртки чужака.

Оказывается, ни мать, ни отец до сих пор не подозревали о находке их сына, и все были крайне изумлены, когда на низенький столик перед ними легла самая настоящая карта, с пометками и подписями, с указаниями сторон света, с краткими пояснениями и рисунками.

Например, три дерева, вероятно, должны были обозначать рощу, а волнистые линии – ручей или речушку. Все было предельно ясно, стрелки показывали направление движение от одного крестика до другого. Одни стрелки были написаны красным, другие синим, а на обороте так же разными цветами значилось двадцать три шага красным, двадцать восемь – синим.

Понятно было все, кроме одного: где именно находится это место с рощей и ручьем и почему оно так важно.

И еще одно не смогли разгадать отец и мать Фирса – странная запись на обороте «Сто пятнадцать градусов ю.в. тридцать градусов з.д.», но все моментально вспомнили бред умирающего, повторявшего эти слова как могущественное заклинание.