Что-то тяжелое и темное ткнулось в резиновую лодку, которая тихо покачивалась посреди озера. Задремавший рыбак, мужчина пенсионного возраста, очнулся и с ужасом увидел поверх воды чье-то восково-бледное лицо. Рыбака чуть не хватил удар. Волна страха прошла по его телу мелкими мурашками, на секунду зажав в железном кулаке и сразу же отпустив уже порядком потрепанное сердце.

«Во блин! Утопленник!»

Вооружившись коротким веслом, он попытался оттолкнуть утопленника, неприятностей с милицией ему не хотелось, но внезапно услышал тихий не то стон, не то вздох.

«Неужто живой?» Рыбак сразу же отбросил весло, потому что одно дело, когда перед тобой просто утопленник, а совсем другое, когда этот утопленник вдруг подает голос.

– Эй, – тихо позвал рыбак, – ты что, живой?

В ответ он опять услышал нечто вроде тихого стона-вздоха. Видимо, человек, хотя и был без чувств, что-то еще механически предпринимал, чтобы держаться на плаву.

«Живой! Его мать!..»

Лодка была большая, с двойным дном, рассчитанная на трех человек. Рыбак придвинулся поближе к тому краю, где белело лицо, и ухватился за мокрую кожаную куртку. Ему стоило немалого труда перевалить утопленника через борт, да еще так, чтобы и самому не перевернуться.

Когда это ему наконец удалось, рыбак наскоро смотал удочки, обрезал ножом веревки с грузами, державшими лодку посреди озера, и торопливо погреб к берегу, где у него стоял видавший виды «Москвич». Время от времени рыбак переставал грести и прислушивался. Да, ему не показалось, в молодом мужчине, действительно, еще теплилась жизнь.

Нос лодки ткнулся в пологий берег. Рыбак выскочил на песок и, перебросив веревку через плечо, потащил лодку с неизвестным к темнеющей на обочине машине. Открыв обе дверцы, как-то исхитрился взвалить тело на заднее сиденье. Чтобы не возиться с лодкой, спрятал ее вместе с удочками в кустах.

До Кузнецка было двадцать километров – полчаса небыстрой езды. Рыбак выжимал из своего старичка-«Москвича» все возможное. На окраине города с боковой улицы выскочил гаишный «жигуленок». Рыбак облегченно вздохнул, нажал на тормоза.

– В озере выловил, – объяснил он патрульным. – Был живой, сейчас – не знаю, но дышал. Я там все бросил и – в город.

Гаишники перегрузили неизвестного к себе и, предупредив по рации клинику, с включенной сиреной рванули туда. А старика-рыбака отпустили, взяв, правда, у него координаты и сказав, чтобы завтра сам явился в отделение.

Будь выловленный в озере неизвестный, который, когда его привезли в клинику, еще подавал признаки жизни, рядовым утопленником, попавшим в воду по неосторожности, или пытавшийся таким образом покончить с собой, дело, конечно, быстро бы прикрыли. Но в его теле обнаружилось целых четыре пулевых ранения из автомата Калашникова!

С этим предстояло серьезно разбираться. И сразу же, с самого утра, не дожидаясь рыбака, нашедшего раненого, следовательская группа сама приехала за ним. Старик лишь недавно явился домой, потому что ему пришлось возвращаться за лодкой и снастями, не спал почти всю ночь и собрался было отдохнуть.

– Нам надо побывать на месте, где вы его нашли, – виновато развел руками следователь, которому поручили вести дело, майор Морозов. – Похоже, в воду он попал не по своей воле.

– Жив? – поинтересовался старый рыбак, на скорую руку заваривая себе чай прямо в кружке.

– Не знаю, как сейчас, – ответил Морозов. – Но, когда доставили в больницу, еще дышал.

Подъехали к тому месту, напротив которого старик рыбачил.

– Вот там, на середине озера, я обычно и стою, – показал он. – На живца там судак ночью хорошо берет.