– Скажи, почему зеленая? – не отрывая подбородок от рук, промямлила я.

– Так надо. – Она поставила кружку на стол и придвинулась ближе.

– Посмотри на себя. – В ее руке появилось зеркало, которое резко оказалось возле моего лица. В полумраке комнаты, освещенной тусклой луной, на меня смотрело нечто, с впавшими глазами на лице зеленоватого оттенка. Я отпрянула.

– Это кто?

– Ты. – Она убрала зеркало, встала и нажала выключатель. Свет резанул глаза.

– Я зеленая, потому что рядом с вами торчу, депрессивные вы мои. Как же тут не позеленеть. Ты себя в зеркале видела? А я с тобой тут уже неделю кукую. И думаю, еще долго буду куковать. Такими темпами мы вообще с тобой не расстанемся никогда. Понимаешь?

– Нет, – искренне сказала я.

– О господи! – Она взметнула вверх руки и быстро прошла по кухне вперед и назад. – Ну что тут непонятного? Ты сколько времени уже сидишь и жуешь сопли? Звонишь ему, страдаешь, так сказать. Себя жалеешь. Так ведь? Куда мне деваться? Я не могу уйти и оставить тебя одну. Я по должностной инструкции должна сидеть рядом с тобой и наблюдать весь этот чудесный процесс.

Я опять с недоумением посмотрела на нее.

– А как иначе? – тихо спросила я. – Мне плохо, я страдаю. Бывает как-то по-другому?

– Да, конечно, бывает. Что тебе с того, что ты страдаешь? Посмотри на себя… Ну печальное же зрелище! Смотреть тошно.

– Но так ведь принято, – опять же искренне сказала я, не понимая, к чему она клонит.

– Ну ты вот уже четвертый день пытаешься ему прозвониться, он не отвечает. Так?

– Да, – прикусив губу, чтоб сдержать слезы, промямлила я.

– Ну а по логике, если человек тебе не отвечает, значит, он не хочет с тобой общаться. Так? – Она резко опустилась на стул и демонстративно закинула ногу на ногу.

– Ну как бы да, – опять же сдерживая слезы, согласилась я с ней.

– Ну вот тебе и ответ, что еще надо? Не хочет и досвидос, какая разница почему? Обиделся, разлюбил… Да масса причин! Тебя это не должно волновать. И когда ты это поймешь, все наладится. Или твой Игорь приедет, или Коля или Петя нарисуются, неважно. Главное ты и то, что в тебе! – резко сказала она и достала сигарету.

– Тут как бы не курят, – я сказала это так тихо, что меня никто не услышал, а я и не настаивала. Безразличие ко всему съедало меня последнее время. Я же страдала, а страдать – так уж по всем правилам.

В комнате воцарилась тишина, пропитанная сигаретным запахом. Я молча смотрела в темное окно на одиноко висевшую в небе луну.

– Ну а как же тогда мне быть? Ведь это же предательство с его стороны.

– Ну и что? Это его проблемы, не твои, – с неизменной уверенностью парировала она.

– Но плохо же мне.

– Тебе плохо, потому что тебе так нравится. Понимаешь?

Но я не понимала, и она продолжила:

– Вам нравится, когда вам плохо. Вы подвисаете на людях, вещах, вы получаете эмоции, которые создают особые вибрации, и вы на них держитесь. Вы зависите от них. А когда эти люди, вещи, да неважно что, рушатся, вы попадаете в ловушку, вибрации есть, а наполнить их нечем.

Я слушала ее с открытым ртом, не отрывая глаз.

– Получившаяся пустота – она и болит. Ее нужно заполнять. Но как? Если объект, заполнявший ее, исчез. И вместо того, чтоб конструктивно действовать, вы делаете что? Впадаете в уныние, в депрессию, начинаете жалеть себя и ненавидеть объект, который создал вам этот дискомфорт. Более проворные еще и мстить за это начинают. Еще хуже, вы ищете новый объект, который восполнит потерю, вы бросаетесь в новые отношения, но самое страшное, что терпите опять крах, так как создаете искусственную замену. Понимаешь?

– Ну… так, – уклончиво ответила, чтобы не показаться полной дурой, так как я еще не совсем понимала, к чему она клонит.