Я поплелась за мужчиной, толкая пустую тележку. Она сама по себе была тяжелой. Даже думать не хотела, как буду волочить ее с грузом.

Седой провел меня к краю площадки. Я и не подозревала, что место, где мы вышли из портала, всего лишь маленький кусочек гигантского муравейника. Зрелище, что передо мной открылось, поражало воображение. Пещера оказалась настолько огромной, что я не видела ни ее дна, ни потолка. Казалось, мостики, соединяющие между собой такие площадки, как наша, просто парят в воздухе.

Жизнь тут кипела! Всюду люди (и нелюди), передвигающиеся потоками по переходам. Причем, по одному мостику пройти можно только в определенную сторону. Трудяги ползли по таким переходам, толкая перед собой груженые тележки. Постоянное движение. Если запнется хоть один, остановится весь ряд.

Пещеру освещали кристаллы, парящие в воздухе. У площадки перед каждым мостиком дежурил крокен. Он подгонял нерадивых работников и следил за бесперебойным движением групп.

– Наш уровень восьмой, – зачем-то озвучил Седой.

– А сколько их всего?

– Не знаю. Ниже двенадцатого не опускался.

– Грандиозно, – прошептала я, – как же здесь, должно быть, глубоко. И высоко тоже!

– Проверять не советую. Сорвешься – мокрого места не останется. Говорят, шахта чуть ли не до ядра планеты достает. А там, сама понимаешь, пекло.

Я сглотнула. Поежилась. В голове не укладывалось это величие пещеры, масштабы работ и роль одной маленькой меня в гигантской стройке.

– Запомни главное – не останавливайся! Чтобы ни случилось. Особенно на мосту. Отдыхать можно на точках сбора, пока разгружают тележку.

Я кивнула, давая понять, что все осознала.

По одному из мостков мы перебрались на другую сторону. Дорога показалась бесконечной. Особенно тяжело было сдерживать любопытство и не смотреть вниз. Один раз я все-таки рискнула, и чуть не полетела в пропасть. Мне поплохело от головокружительной высоты.

Сколько же мы прошли над бездной? Километр? Два?

В овальной пещере, куда мы в итоге добрались, стоял жуткий грохот. По центру площадки высилась куча стальной породы. Люди с тележками подъезжали к ней, а рабочие, вооруженные широкими лопатами, накидывали породу в тачки.

– Иди вперед, – Седой подтолкнул меня к куче, – я за тобой.

Я подвезла телегу к одному из грузчиков, и тот несколькими шлепками бухнул в нее каменистый грунт. Мне стоило огромного труда просто сдвинуть тачку с места.

А как же это через мост тащить? Да я же сдохну!

– Не дрейфь! Справимся, – услышала за спиной ободряющий голос напарника.

Кхм, я что, вслух все сказала?

– Попробуй до моста сам, а там я помогу.

Обливаясь потом, кряхтя и стоная, я еле докатила телегу до моста. Крокен взглянул на меня пустым взглядом, усмехнулся, но все же пропустил.

Мостик был оборудован специальной колеей для колес. Тележка двигалась легче и не уходила в сторону. Но именно поэтому нельзя было останавливаться или задерживать движение. Седой шел следом. Как только мы удалились на приличное расстояние от крокена, попросил:

– Подними ручки телеги повыше и прижмись к ней плотнее.

Я сделала, что от меня требовалось. Мужчина подкатил свою тачку на максимально близкое расстояние. Ручки моей тележки легли поверх нее, образуя мини поезд.

– Теперь следи, чтобы ручки не соскочили, и береги силы. Метров за пятьдесят до края моста придется самому толкать. А там еще до портала метров сто.

– Спасибо, – я повернулась к Седому, одарив его благодарной улыбкой.

Хотя, скорее она походила на гримасу. А уж о том, как я сейчас жалко выглядела, и думать не хотелось. Нос стесан при падении, на лбу и щеках царапины. Левый глаз видит хуже, будто заплыл. Даже зеркала не нужно, чтобы представить всю эту красоту.