– Знает – расскажет. Не знает – тоже расскажет, – твердо пообещал Бабай. – Я из него душу выну и сушить повешу!

– Не напортачь в этот раз.

– Обижаешь, шеф.

Окурок все еще дымил в пепельнице, и олигарх не выдержал, потушил его, прижав пальцем горящий кончик. Прямо так, голым пальцем в огонь, отметил про себя Бабай. И не поморщился, даже лицом не дрогнул, только вытер палец салфеткой.

Впрочем, это еще цветочки, знал Бабай. Подумаешь, окурок… Однажды, сопровождая Севера на какую-то стройку, он сам был свидетелем, как олигарх в задумчивости взял с подоконника толстый гвоздь-двухсотку и начал мять его пальцами. Легко и просто, как мнут сорванную травинку.

Бабай потом специально вернулся, подобрал этот смятый гвоздь. Ага, сейчас! При всей его силе не то что раскрутить пальцами, просто разогнуть двумя руками не получилось. Вот и говори после этого, что олигарх – мужичонка щуплый, соплей перешибешь. То-то Бабай удивлялся первое время, что он, при всей его важности, ездит по городу без всякой охраны, с одним молчаливым Васей, водителем, телохранителем и, в общем, подай-принеси… Да что говорить – ездит, Бабай знал, олигарх сам, один, ходит по магазинам. Любит зацепиться языками с кем-нибудь из толпы, потолковать за жизнь. Это уж совсем не вяжется с образом миллиардера. Наш, русский человек и при миллионах-то дуреет стремительно, словно с горки катится, а при миллиардах может вообще голову не включать – так и переть по жизни без башни. А Север – нет, по-другому живет. Словно не понты гонит, а действительно плюет на всех и на всё. Ничего не боится!

Где, кстати, Вася? – поискал глазами Бабай. Что-то не видно…

– Хорошо, – подытожил Север. – Будем считать, что проблему с наследником ты решишь. Главное – не торопись его ликвидировать. Присмотрись, может, он и наведет нас на след. Очень даже возможно, что наведет… – задумчиво повторил он. – Самое важное – книга. Найди мне ее! Потом всех зачистишь, и как можно быстрее.

– А нотариус…

– Я сказал – всех. Устроишь ему какой-нибудь сердечный приступ за рулем или в парилке со шлюхами. Тебя что, учить надо?

– Сделаю, шеф, – поспешно пообещал Бабай, невольно прикрывая глаза. Когда Север так откровенно впивается взглядом, дрожь пробирает до самых пяток.

– Тогда чего сидим? Иди, Антон, работай…

Вот что называется – не поминай черта к ночи! Направляясь к выходу из ресторана, Бабай, наконец, увидел Васю. Тот стоял в дверях, цепко оглядывая зал колючими глазками. Покачивался на носках, сунув руки в карманы брюк.

Откровенно сказать, ублюдок редкостный. Это первое, что приходит в голову, глядя на него. Огромный, на голову выше самого Бабая, с плечами шириной в трехстворчатый шкаф, Вася все равно казался нескладным. Что-то странное в пропорциях туловища, рук и ног, хотя в чем странность, непонятно. Вот голова точно непропорционально маленькая для таких плеч. Бритая налысо, с какими-то буграми, шишками, углами на ровном месте. Напоминает пенек с торчащим носом-сучком.

Одно слово – урод! Глянешь, и плюнуть хочется. Или – перекреститься.

– Здравствуй, Вася! Давненько… – Бабай растянул резиновую улыбку. Подумал – чего там давненько, пару дней назад только виделись. Век бы его не видеть!

– Гы, – безразлично проскрипел Вася.

Пацаны в фирме болтали, Север откопал это чудище в психушке для буйных. Отрезал язык, чтоб не громко буйствовал, и взял к себе на работу. Всерьез гадали – есть у Васи язык или нет. А как понять, если он не говорит ничего, практически рта не открывает, только «гы» и «гы». И зачем Северу в шоферы такой монстр? Для полноты паноптикума?