Ее возвращение в 1920 году очень сильно повлияло на внешний образ жизни Шри Ауробиндо, который до этого был скорее спартанским. Четверых его молодых товарищей, которые тогда разделяли с ним все тяготы жизни в Пондичери, следует упомянуть по именам: Биджой Наг, один из обвиняемых по «алипорскому делу», который сопровождал Шри Ауробиндо в его нелегком путешествии в Пондичери; Суреш Чакраварти, известный как Мони, он прибыл в Пондичери немного раньше, чем Шри Ауробиндо, чтобы встретиться с местными революционерами и подготовить все необходимое к его приезду; Саурин Бос, двоюродный брат жены Шри Ауробиндо Мриналини, который присоединился к ним в октябре 1914 года, и, наконец, Нолини Канта Гупта, который прибыл в ноябре того же года и также был причастен к «алипорскому делу». Финансовое положение этой компании было столь плачевным, что Шри Ауробиндо однажды написал своему другу: «Ситуация такова, что у нас сейчас осталось около двух рупий… Несомненно, Бог все устроит, но в последнее время у него появилась плохая привычка тянуть до последнего»^>5.

Вот что говорит об этом периоде Нолини в своих «Воспоминаниях»: «У каждого из нас было по циновке, и эти циновки служили нам и кроватью, и матрасом, и одеялом, и подушкой. Собственно, это и была вся наша мебель. А противомоскитные сетки? О, тогда о подобной роскоши мы даже и не мечтали. Если было слишком много москитов, мы просто выносили наши циновки на террасу, где было немного посвежее. Только для Шри Ауробиндо мы кое-как ухитрились найти стул, стол и раскладную кровать. Мы жили настоящей походной жизнью»^>6. У них также была пара рассохшихся стульев для посетителей и одна (!) свеча специально для Шри Ауробиндо. Как и все остальные, он ежедневно мылся под краном во внутреннем дворике и обычно делал это самым последним.

Кроме йогической дисциплины, изучения Вед и других вещей, он также работал над очерками, статьями, пьесами (в период издания «Арьи» из-под его пера выходило 64 страницы в месяц); кроме того, Шри Ауробиндо находил время, чтобы заниматься с теми из своих товарищей, кто серьезно тянулся к знаниям. Самыми усердными среди них были Нолини и Мони. Они учились раньше в колледже, но из-за революционной деятельности были вынуждены прервать свои занятия. Он обучал их французскому, греческому, латыни и итальянскому. Они читали в подлиннике произведения Софокла, Еврипида, Вергилия, Данте. Впоследствии оба они станут известными бенгальскими писателями.

Еду они готовили сами. «Каждый из нас старался приготовить что-то особенное, – замечает Нолини. – Я варил рис, возможно потому, что это было легче всего. Мони отвечал за приготовление дала (национальное блюдо из зеленого горошка). Биджой был специалистом по овощам и карри». Саурин же занимался приемом посетителей, которые приезжали со всей Индии и отнимали столько времени, что Шри Ауробиндо был вынужден опубликовать в одной из мадрасских газет открытое письмо, в котором сообщал, что отошел от политики и просит не отвлекать его от духовной работы. Зачастую денег не хватало даже на то, чтобы купить специи для приготовления пищи, которые, как известно, являются основой индийской кухни. Им не на что было купить обувь, и они вынуждены были ходить босыми.

В Пондичери молодые бенгальцы стяжали славу высококлассных футболистов. (Три профессиональные футбольные команды Калькутты по сей день являются наилучшими в стране). Духовная жизнь, казалось, мало интересовала их. «В ту пору мы относились к Шри Ауробиндо как к близкому другу и соратнику по революционной борьбе и, хотя умом и сердцем мы узнавали в нем своего Гуру, внешне мы вели себя так, словно бы он был одним из нас. Он и сам был против того, чтобы употреблялись такие слова, как «гуру» или «ашрам»