О том, что жизнь неверно понимал,
Что голос сердца исказил однажды,
Что не в душе искал себе он идеал.
Ему ты пела разные мотивы,
А он одну лишь песню полюбил,
Холодным оставался на призывы,
Тебя, не слушая, себя он погубил.
Думать страшно
Кого не посещала эта мысль:
Настанет час уйти в небытие!
От смерти сколь ни берегись,
Не миновать нам то событье.
Кто сам из страха запрещает
О смерти думать, толку мало,
Увы, её он всё же повстречает,
Не спрячет дверь, ни одеяло.
Другой бахвалится беспечно,
Умру без жалобы, без вздоха!
Тайком надеется на вечность,
Среди людей, когда так плохо.
Изобрести б чудесный эликсир,
Земному телу дать бессмертье!
Зубрит он книги старые до дыр
И ищет тайну, скрытую в Тибете.
Закон природы – тело умирает,
Душа и дух по-прежнему живут,
Потребно если, тело выбирают
Опять, когда на Небе отдохнут.
Наверняка не ведаем что станет,
Погибнет разум наш и навсегда,
Или с земли уходим до свиданья,
Иль только раз являемся сюда.
Спадет завеса
Удастся ли проникнуть в тайну,
Обогатиться новым знаньем,
Закономерно ли случайно,
Раздвинуть вширь и вглубь сознанье.
Но знанья пища для печали,
Когда проникнешь в суть вещей,
Увидишь духом пропасть дали,
Всю череду бессчетных дней
Души бессчетных воплощений
В земную плоть и плотный мир,
С небес на твердь круговращенья,
И духом чувствовать, что сир.
Сознанью плотная завеса
Спадет однажды, может быть,
Со страхом жду, и с интересом,
Пока что буду просто жить.
Дух-ангел
Взирая на существ земных прискорбно,
И с завистью, вдыхая воздух горный,
Слететь и ангелом желанье восхищая,
Представлю, что родители встречают
В момент любви духовного вхожденья
В реальный мир из мира сновидений,
И обретя в тот час земную оболочку,
Я, дух, сосредоточусь в сердце точкой,
И заискрятся ауры серебряные нити…
С любовью к вам иду, родители, простите
За то, что стану я надеждой и отрадой,
И райских кущ прекрасных мне не надо,
Но испытаний, разных бед, преодолений.
Прискорбно ли взираю, с умиленьем
Духовным глазом с жаждой воплотиться,
Где будущие вижу ясно папы, мамы лица,
Так зов благой судьбы во мне неодолим,
Господь, благослови, с небес паду я к ним.
С юбилеем, отец!
Четверг. Июль. Семнадцатое. День.
Обычный день, и всё же необычный.
Из прошлого не свет – приходит тень
Отца – не может он явиться лично.
И тень сгущается до плотности телесной:
Как в жизни предо мной отец живой!..
И страшно чуть, и радостно мне, честно,
Старик за восемьдесят лет, а молодой.
С рукопожатием скажу я: С юбилеем!
Пусть встреча эта лишь воображенье,
Прошу к столу, добавлю посмелее,
Душой к душе осталось притяженье.
И глухо чокнулись, и выпили, молчанье
Красноречивее любых порою здравиц,
Мне о себе поведать хочется отчаянно,
И упрекнуть, что сделать я не вправе.
Четверг. Июль. Семнадцатое. День.
Обычный день, и всё же необычный.
Из прошлого не свет – приходит тень
Отца – не может он явиться лично.
И тень сгущается до плотности телесной:
Как в жизни предо мной отец живой!..
И страшно чуть, и радостно мне, честно,
Старик за восемьдесят лет, а молодой.
С рукопожатием скажу я: С юбилеем!
Пусть встреча эта лишь воображенье,
Прошу к столу, добавлю посмелее,
Душой к душе осталось притяженье.
И глухо чокнулись, и выпили, молчанье
Красноречивее любых порою здравиц,
Мне о себе поведать хочется отчаянно,
И упрекнуть, что сделать я не вправе…
А он молчит, и смотрит, и внимает,
И я молчу тогда, как хочется сказать,
Без слов меня он словно понимает,
И я учусь молчанье понимать…
Проходит час, минута иль мгновенье,
Настала ночь, что, впрочем, не заметил,
Я за столом один, напротив и ни тени,
Кого хотел, забыл я, нынче встретить.
Проблема Третьей планеты
Да, есть в Галактике светило