И вот, когда их огромные, усатые, слишком мужественные лица со всех сторон уже нависают надо мной и между ними виден лишь маленький просвет неба, я начинаю орать и барахтаться в своих пеленах… И просыпаюсь в страхе и слезах.
Не понятно, откуда моя детская психика взяла такой обильный и яркий строительный материал для этого сна. Не помню, чтобы у нас в доме было что-то восточное, книжек я точно еще не читала, да и телевизора тогда еще не было…
Денежный сон
Вот еще один из совсем ранних снов, не совсем понятный, но запомнившийся.
В моем дошкольном детстве мы с мамой и папой жили в большой коммуналке на Хохловском переулке, который упирался в Иоанно-Предтеченский монастырь. Напротив монастыря на нашей стороне при повороте на Старосадский стояла церковь, тогда служившая каким-то хранилищем.
И вот мне снится, что выхожу я одна-одинешенька поздним вечером из дома и бреду по каким-то неопределенным ночным делам сначала по Хохловскому, потом сворачиваю на Старосадский. Как раз на повороте, напротив монастыря замечаю, что под ногами у меня крутятся под ветром какие-то… нет, не листья, а бумажки. Наклоняюсь рассмотреть их – а это деньги… И, оказывается, тем же денежным ветром к кромке тротуара намело множество монет. Они разбросаны тут и там, лежат блестящими кучками, шуршат и позвякивают, посверкивают в лучах ночных фонарей. Загребаю их ногами, как снег. Зачерпываю горстью, чтобы получше разглядеть отчеканенные рельефы. Прихватываю несколько бумажек и тоже разглядываю под фонарем. Интерес к деньгам у меня явно эстетический, коллекционный – они красивые, и мне любопытно, что там на них изображено…
И тоже эта тема потом откликнулась через много лет во время одной из медитаций>3.
Синий или зеленый?
Помню себя в детском саду во время дневного сна. Лежу макушкой к окну, оттуда сквозь занавески пробивается солнце, там – весенняя жизнь. А я тут валяюсь без дела, и нельзя вскочить и побежать на улицу. Одно мучение! Ворочаюсь и страдаю.
И тут кто-то невидимый спрашивает:
– Ты какой цвет больше всего любишь?
Интересный вопрос. Принимаюсь ответственно и обстоятельно обсуждать его сама с собой и сравнивать цвета. Понимаю, что на этот вопрос надо обязательно ответить, что очень важно ответить именно сейчас, и главное, ни за что нельзя ошибиться.
Представляю себе зеленые деревья. Боже, как я люблю этот густой, шевелящийся на ветру, щебечущий и живой зеленый. Обожаю! Но небо – оно синее, и в него можно уходить, уходить, уходить бесконечно, и никогда не достичь дна… Синий! Или все-таки зеленый? Конечно, синий! Да, я точно выбираю синий – точно-преточно!
Вот с тех пор мой цвет – синий. Интересно, что все остальные цвета даже не были допущены на конкурс.
Думаю, что этот детский выбор многое определил в моей дальнейшей жизни. Синий для меня – бесконечность неба и вечность. Некоторых людей в своей жизни я позже определяла как «синих», то есть моих. Один видящий как-то сказал, что в моем поле постоянно находятся «синие», которые мне помогают.
Старше или младше?
Довольно рано заметила у себя странный алгоритм общения с людьми, практически, со всеми.
С кем бы я ни повстречалась, всегда чувствовала себя младшей по возрасту, ожидающей услышать от собеседника что-то, мне неизвестное, важное и значительное. Это такое ученическое желание информации, урока, наставления, ответа на все вопросы. Потом этот человек как-то себя проявлял, обнаруживал свои качества, выдавал порцию информации о себе, и я начинала его «видеть», то есть понимать. И видела его сразу насквозь – откуда-то бралась такая абсолютная уверенность, что вижу его целиком и до конца. Ситуация неизменно переворачивалась: вдруг чувствовала себя более опытной, знающей больше, видящей глубже и полнее – старшей. Откуда бралось это чувство? Где помещались эти неведомые знания?