Меня много раз просили показать багаж, и я совершенно не чувствовал опасности. Смутное чувство тревоги возникло, когда по взмаху руки рядом со мной появился наряд полиции в составе двух доблестных низкорослых сержантов. Теперь они втроем с парнишкой-охранником безо всякой симпатии смотрели на меня снизу вверх. Я же смотрел на них темными глазами, полными праведного гнева, поверх черной санитарной маски – обязательного атрибута современного путешественника. В кармане тревожно гудел телефон – мой приятель Леха уже стоял на стойке регистрации и торопился. Перетряхнув рюкзак, вытянув из него наушники, очки, пару чистых носков и ничего не найдя, охранник взглянул на меня. Сержанты погрустнели, и тут, всунув руку по локоть в рюкзак, он с победным видом вытащил… патрон.

«Патрон?!» – вопросительно констатировал он. «Патрончик!» – согласились полицейские. «Пиздец», – вслух сообщил я. Патрон, судя по всему, завалялся в рюкзачке после последних пострелушек.

Картинным жестом охранник взял двумя пальцами и показал публике здоровенный патрон от моей винтовки – солнечный луч ласково лизнул его полированный бок. Публика в лице полиции взволновалась и обрадовалась. Мое коричневое от загара лицо приобрело цвет свежей сметаны. Нашедший боеприпас смотрел на него задумчиво. За его спиной дрожала от возбуждения очередь граждан. «Террориста поймали», – услышал я комментарий и похолодел. Быть пойманным в аэропорту во время чемпионата Европы по футболу с патроном – тут можно и вправду попасть в ленту новостей. Постовые окружили меня с двух сторон, видимо, боясь, что с криком «За Сталина!» я брошусь на неповинных граждан. В их глазах я видел отпуск и премию за пойманного боевика.

«Куда летите?». Я сглотнул. «В Грозный» – сообщил я хрипловато, и моя компания напряглась еще больше. «Значит, в Чечню патроны везете?» – вопрос явно был риторический. Я, заикаясь и стараясь не терять достоинства, рассказал историю о забытом с полигона патроне и полез в телефон, чтоб показать фотографию разрешения на оружие и калибр. Там было сообщение «Саня, ты скоро?». Я подумал, что нескоро. Возможно даже через пару лет. Поездка перестала казаться столь близкой и желанной.

Через пару минут к посту подбежал коренастый лысый человек, отогнал зевак и полицию, бегло выслушал доклад и мазнул взглядом по патрону. После этого он внимательно осмотрел мои камуфляжные штаны, черную футболку и рюкзак. Ни слова не говоря, он составил протокол – если коротко, там было написано, что я кретин и идиот и сознаюсь в этом, а в наказание за это у меня отбирают патрон. Еще раз меня оглядев меня, он совершенно неуместно спросил: «Контрактник?». Не знаю, почему, но я утвердительно и уверенно кивнул. Пожал протянутую руку и пошел, обливаясь холодным потом, в сторону стоек регистрации.

…сидя у костра, я рассказывал чеченским инструкторам, обучающим меня стрельбе, эту историю в лицах. Они очень смеялись и хлопали меня по плечу. «Ты первый контрабандист, который пытался ввезти патроны в Чечню, а не наоборот».

Мы долго сидели за столом, на котором уютно уместились пара тарелок с закусками, бутылка белого вина, уже полупустая ее усилиями. Ну и, конечно, истинным украшением стола была именно она. Легкое черное вечернее платье, открывающее ее высокую грудь ровно настолько, чтобы нормы приличия соблюдались, но при этом я не мог ее не оценить. Она позвякивала вилкой, неспешно облизывая полные, красивые губы, и уже к третьему бокалу вина смотрела на меня как кошка на мышь. Я не предел мечтаний, но возраст у нас такой, что цель встречи была ясна с самого начала. Редко девушки соглашаются на ужины в ресторанах отелей, если потом не планируют в них переночевать. Беседовали мы неспешно, предвкушая друг друга. Она рассказывала, как она путешествует, живет поездками по миру, показала свой аккаунт в инстаграме – почти миллион подписчиков. С усмешкой она прокомментировала мои жалкие несколько сотен фолловеров, сказав, что у меня нет единого стиля и слишком много дурацких селфи. Я развел руками – сдался на милость профессионального блогера. Допив четвертый бокал, она вытерла губы салфеткой и нежно провела по моей руке красными ноготочками, глядя мне в глаза.