Когда пришло понимание того, что музыка может быть выбрана в качестве профессии, а может и не быть выбранной, уступив первенство другим сферам интересов учеников, и это ВЫБОР, а не приговор ученику, не соответствующему по способностям профессиональным стандартам, пришло время пересмотреть репертуарную тактику, время изучения того или иного произведения, количество изучаемой музыки, высоту планки исполнительского качества. Казалось бы, в случае «не выбора», надо упростить программу и сократить ее количественно. Но этот путь оказался тупиковым, потому что доводить до кондиции простенькую программу для думающего ученика – неинтересно и унизительно, он нуждается совершенно в другом: в понимании сути музыки, причин и закономерностей возникновения того или иного стиля в то или иное время, понимании связи содержания музыки и выбранной для реализации его формы, узнавания индивидуального почерка того или иного композитора и особенностей его музыкального языка. Что касается исполнительской «кухни», то здесь понимание учеником своего технического несовершенства и разного рода недоработок по причине нехватки времени не должно быть трагедией, это должно быть просто констатацией факта. Да, он будет отставать от профессионалов в техническом отношении, но его понимание музыки будет адекватным. От программ, составленным по принципу: первая часть крупной формы и две разнохарактерные пьесы, пришлось отказаться (с удовольствием) и перейти на проектную форму организации репертуара. Если в планах есть скрипичный концерт, то в музыкальной папке ученика их будет десяток – для выявления стилистических, исполнительских и жанровых особенностей. Выучена, то есть доведена до удовлетворительного состояния, будет, возможно, одна часть, но просмотрены, попробованы и проанализированы должны быть все десять. Если уж появился какой-нибудь танец из барочной сюиты, то в папке появятся все танцы со своими характерами и историями.

И опять в памяти воскресает имя М. М. Бахтина, книги которого появились в моем книжном шкафу лет сорок назад и, честно говоря, страницы которых желтели от недоумения по причине невостребованности. Выбраться из профессиональной ограниченности, снобизма (я втайне использую более жесткий термин: профессиональный идиотизм) очень трудно. У белки, выскочившей из колеса, где она наслаждалась бегом по кругу, находясь в эйфории от обманчивого драйва непрерывного движения, будет еще некоторое время кружится голова от иллюзии, когда она окажется на твердом полу своей клетки, но настанет время, головокружение пройдет и она с недоумением посмотрит на свое любимое занятие, возможно, даже, устыдившись своего непомерного энтузиазма. На пожелтевших страницах книги «Проблемы времени и хронотопа в романе» я наткнулась на такое размышление, которое следует привести пространно:

«Первый тип античного романа назовем условно “авантюрным романом испытания”… В этих романах мы находим высоко и тонко разработанный тип авантюрного времени со всеми специфическими особенностями и нюансами. Разработка этого авантюрного времени и техника его использования в романе настолько уже высока и полна, что все последующее развитие авантюрного романа вплоть до наших дней ничего существенного к ним не прибавило…» Дальше он несколько иронично представляет сюжетную схему, по которой построено большинство романов подобного типа:

«Юноша и девушка брачного возраста. Их происхождение неизвестно, таинственно. Они наделены исключительной красотой. Они также исключительно целомудренны. Они неожиданно встречаются друг с другом, обычно на торжественном празднике. Они вспыхивают друг к другу внезапной и взаимной страстью. Однако брак между ними не может состояться сразу. Он встречает препятствия…» Читая это, я чувствовала, что с подобным много раз, но как-то по-другому, уже встречалась. Своими словами доскажу: несогласие родителей, нападение пиратов, морская буря, кораблекрушение, продажа в рабство, плен, тюрьма, волшебное спасение и счастливый брак… Прозрение пришло неожиданно: со всем этим с различными вариациями я встречалась во всех скрипичных концертах, написанных в классической традиции. Но мне никогда не приходило в голову, что у формы сонатного Allegro может быть далекий предок в Древней Греции и он посылает мне и ученикам руку помощи в овладении так называемой крупной формой. Было когда-то в газетной лексике выражение: социализм с человеческим лицом. Было бы хорошо, если бы появился анализ формы с человеческим лицом, теория музыки с человеческим лицом, этюды на развитие скрипичных штрихов с человеческим лицом и многое другое в процессе освоения такого глубокого и разнообразного искусства, как музыка. Всем ученикам, и особенно тем, кто изучает музыку для себя, надо подставлять плечо и выводить их на такие высоты понимания музыки, чтобы с вершины одной горы, музыки, была бы видна другая – поэзия, третья – живопись, и далее – архитектура, философия, театр, литература, кино, природа, взаимоотношения людей, космос, наука. Делать это надо всем миром, не разделяясь на профессионалов и любителей, слушателей и исполнителей, педагогов общеобразовательной школы и музыкальной. И тогда эта горная гряда будет притягательной своей красотой, истинностью и манящей опасностью для ищущих себя в этом мире детей.