Я улыбаюсь.
Так приятно видеть отца в хорошем настроении!
Такой контраст с тем, каким он был последний месяц!
– Я даже не знаю, что сказать, – мама вытирает руки о полотенце и тоже размещается за столом. Вздыхает.
– Гульнара, сказать можно только – спасибо Аллаху! – громко произносит отец.
Обвожу комнату внимательным взглядом.
Вдоль стены ровным рядом стоят сумки с моей одеждой. У нас с мамой ушло целое утро на сборы. И теперь меня не покидает чемоданное настроение.
– Диляра, ты мне звони, звони, дочка, а то я себе места не найду, – обращается ко мне мама.
Улыбаюсь и беру её за теплую ладонь. Нежно сжимаю и говорю:
– Конечно. Как будет возможность, буду звонить.
Как раз в этот момент звонит мой телефон. Хмурюсь, когда вижу кто именно хочет поговорить со мной.
– Слушаю, – коротко и достаточно холодно отвечаю.
– Диляра, открывай, нужно поговорить, – раздается голос моей бывшей свекрови.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дверь открывается, и в дом заходит моя бывшая свекровь, Альфия Равильевна. В нос мгновенно ударяет шипровый аромат духов.
Они такие же душные, как эта коренастая женщина.
Её черные глаза впиваются в меня недовольным взглядом, и вместо приветствия я слышу:
– Диляра, почему не звонишь, не приходишь? Мы же переживаем за тебя.
Ложь.
Гнусная ложь.
Эта женщина не переживала за меня ни тогда, когда я вышла замуж за её сына, ни потом, когда я попала в больницу, ни теперь…
Мне хочется сказать ей что-то резкое, такое, чтобы это широкое лицо перекосилось, но я призываю себя к спокойствию.
Как говорится: «не трогай говно – оно не завоняет».
Знаю, что нужно почтительно относиться к старшим по возрасту, и так было, до тех пор, пока эта женщина не проявила себя во всей красе.
– У меня нет желания общаться с вами, – отвечаю ровным голосом.
Густые брови Альфии Равильевны ползут вверх.
– Ты что такое говоришь? – вопрошает она, и в просторном коридоре раздается эхо.
– Я выхожу замуж, – отвечаю так же громко.
Бывшая свекровь вытаращивает глаза.
– Замуж?
Её черный взгляд опускается на мой животик. Я обнимаю его обеими руками. Был бы щит – прикрыла бы им.
На лице Альфии Равильевны пробегает презрительная гримаса, и в следующий миг женщина выдает свое умозаключение:
– Так у тебя ребенок, значит, не от Фаиза! Иначе бы ты так не торопилась!
Мне, вдруг, становится смешно.
Как только не пыталась очернить меня эта женщина, и вот, пожалуйста, очередная попытка!
– Думайте, как хотите, – я чуть сощуриваю глаза, – теперь я не хочу иметь ничего общего с вашей семьей.
– Как заговорила! – тон голоса Альфии Равильевны значительно повышается. Глаза наливаются кровью. Надеюсь, её не стукнет прямо здесь гипертонический криз. Хотя, говорят, такие, как она, живут долго и столько же долго пьют кровь других людей.
Но теперь меня нет в этом списке доноров.
– Мне нужно собираться. За мной скоро приедут. Вам лучше уйти, – я киваю в сторону двери.
Альфия Равильевна хватается за ручку, но, вспоминая что-то, оборачивается на меня.
Сощуривает глаза.
– Верни кольцо! – с вызовом, требует она.
– Кольцо? – непонимающе смотрю на неё.
– Кольцо, которой Фаиз дарил тебе! С изумрудом!
– Это кольцо ваш сын проиграл через месяц после нашей свадьбы.
– Ты лжешь! – Альфия Равильевна делает шаг в мою сторону. – Верни нашу семейную реликвию!
– У меня нет вашего кольца.
– Воровка! Я сейчас сама посмотрю, где ты там его прячешь!
Бывшая свекровь направляется к лестнице, но на пути у неё появляется мама.
Такой воинственной я её еще не видела.
Глаза горят, на щеках – румянец. А взгляд!…
Несмотря на разницу в весовой категории (мама тоньше), меня не покидает чувство, что Альфия Равильевна не сможет пройти мимо неё.