Она издала полусмешок-полурык. Моя шахматная партия спасена, и я знаю, что дальше наша сессия пойдет с другим настроем.
– Меня ж никто не любит… и я никого не люблю по-настоящему. Уткнулась в спину дэпээсника Никиты – красивый кадр, а дальше титры, титры… И всем как будто хорошо от этой концовки. А наутро оказывается, что нет никакой концовки. История продолжается…
– И ваша история о том, что нужно бежать?
– А че?.. Я люблю бегать, – пожала она плечами.
У меня в голове заиграла песня Florence + The Machine Dog Days Are Over («Мертвый сезон закончился»). Там есть строчка: «Беги быстро ради матери и отца, беги ради твоих детей, твоих сестер и братьев, оставь всю свою любовь и оставь близких позади…» И в конце припева есть строчка: «Тебе не унести все это, если хочешь выжить». Похоже, что в какой-то момент Ася также усвоила урок: близость означает опасность и от нее нужно бежать, а значит, бросай все и беги, беги, беги.
– Помните, мы в прошлый раз остановились на мысли о том, почему мы бежим? Когда боимся… когда нам больно… или когда боимся, что снова будет больно. От какой боли вы бежите?
– Все мужики изменяют. И даже не пытайтесь убедить меня в обратном. – Ася выставила руку в стоп-сигнале. – Они. Всегда. Изменяют, – отчеканила она с убежденностью составителя «Большой советской энциклопедии», не сомневающегося, что информация в ней никогда не устареет.
Здесь так и просился вопрос «почему?» (да-да, профессор Уитмен, я помню, что его лучше не задавать клиентам. Если бы человек знал это «почему», он бы здесь не сидел). Мысленно передав привет моему университетскому профессору, я перевела «почему» во «что».
– Что произошло в вашей жизни, что привело вас к этому выводу?
– Так это, Кирилл, муж-то мой… – залихватски гоготнула Ася, – с Дашкой на даче переспал? Переспал.
– А как вы об этом узнали?
– Так я ж их видела. И не сказала. И замуж за него вышла. И не сказала, – повторила Ася, словно «не сказать» – это была ее самая большая победа.
Я ждала продолжения, но Ася задумалась и не закончила мысль. Ее улыбка стекла с лица, как часы на картине Сальвадора Дали.
– Ася, давайте соберем все это вместе. То есть в вашей истории произошло травмирующее событие – измена. Вам было больно, но вы об этом промолчали тогда и молчали последующие десять лет после того, как вышли за Кирилла замуж. Чтобы наказать его? – посмотрела на нее я. – Или наказать себя?
– Да какая разница? Ну было и было. Прошло же все, – отмахнулась она от меня, как от назойливого шершня.
Каждый хоть раз в жизни задавался вопросом: может не стоит ворошить прошлое? Было и было… Тогда зачем психологи в терапии настойчиво предлагают возвращаться к прошлым болезненным историям?
Когда я слышу фразу «Было и было…», вспоминаю о новоорлеанском парке аттракционов «Шесть флагов», который был разрушен ураганом «Катрина» в 2005 году. Снести его или построить заново ни у кого не вышло. Здесь так и стоят грязные скульптуры клоунов с застывшими улыбками, заржавевшие от соленой воды американские горки, побитые ветром карусели; табличку «Парк закрыт в связи со штормом» тоже так и не сняли. Парк остался ровно в том виде, в котором он принял свой удар с Атлантики.
Непрожитые, отвергнутые эмоции застревают в нашей психике так же. Парк вроде бы никуда не исчез, но уже давно не функционирует. Ася тоже вроде бы продолжает есть, спать, ходить на работу с мыслью «было и было», но ни парк, ни она так и не смогли восстановиться, несмотря на многочисленные попытки.
Если в истории человека, произошли события, которые прошлись по нему, как ураган по парку «Шесть флагов», от них идут истории и негативные убеждения, которые живут в сознании в то время, как его разрушенный полуапокалиптический «парк» продолжает стоять. Человек говорит себе: «Я не смогу», «По-другому у меня не будет» и «Мир против меня». Для того чтобы психика человека поверила, что на самом деле может быть по-другому, нужно вернуться в момент, где мы встретились с разрушением, и завершить незаконченный психикой процесс.