– Что-то нашли?

– Дневник, – решил не скрывать он. – Но тетрадь новая, всего четыре записи. Не знаете, где может быть остальное?

– Лори вела дневник? – максимально искренне удивилась женщина.

Грин ей не поверил.

– Вы что-то знаете, но не хотите рассказывать. Поверьте, какими бы страшными ни были ваши семейные тайны, вы меня не удивите, а я вас не осужу. Не вы же убили свою дочь?

По щекам женщины потекли слезы. Она прислонилась спиной к стене и закрылась руками. Грин стоял у двери в комнату ее убитой дочери, смотрел на нее и ничего не чувствовал, кроме навалившейся усталости. День был сложным, он почти не спал, он еще должен заехать в участок, потратив почти час на дорогу, потом вернуться домой, и неизвестно, что там его будет ждать: гробовое молчание, вспышка страсти или скандал. На тепло и нежность он не рассчитывал.

– Если вы скроете важную для следствия информацию, могут пострадать другие.

– Другие? – Ее глаза распахнулись. – Но при чем тут другие? Убили Лори.

– Это двойное убийство, которому придали вид ритуального. Будут еще, поверьте мне. Без ваших показаний мы не сможем составить потрет преступника. Чтобы понять его, мы должны узнать все о Лоран. Чем она жила, что ее пугало. Я вижу мрак в ее глазах. Расскажите мне. Кто мог желать ей зла?

– Мне нечего добавить к тому, что я уже сказала.

– Лоран обращалась к психотерапевту? К кому?

Глаза Изольды распахнулись так, будто она услышала о том, что земля плоская, а все тепло идет не от солнца, а из недр. Она молчала, удивленная вопросом и сменой темы разговора. Обычно такое выбивает неподготовленного человека и заставляет его рассказать то, о чем он предпочел бы молчать. То, что Изольда не хочет говорить о прошлом дочери и собственном, понятно. То, что нужно будет обеспечить ей социального психолога, – тоже. Но сейчас Грин должен был сформировать максимальное количество гипотез, перебрать их, вывести из зоны тени и оставить только те, которые приведут его к убийце.

– Вроде бы ходила. Она не любила об этом говорить.

– Есть имя этого специалиста?

– Нет, конечно, – собравшись с силами, но все еще потрясенная, ответила Изольда.

Аксель медленно кивнул, отслеживая ее реакцию.

– Мы проверим Джейсона Вонга.

– Мне кажется… я не знаю наверняка, но мне кажется, что… О боги! – Она снова закрылась руками. – Мне кажется, Джейсон ее домогался.

Аксель тихо выругался.

Пару часов спустя

Он заехал в участок, нашел там команду в полном составе, поручил Трессу отыскать Вонга и назначить с ним встречу. Кейре – позвонить в училище и предупредить о приезде детективов утром. Тиму велел в девять утра ждать его в училище. И уехал домой, отпустив команду. Добравшись до изящной новостройки, он минут десять сидел на мотоцикле, сняв с головы шлем, и смотрел в небо, безуспешно пытаясь отыскать звезды. Небо затянуло свинцом, снова собирался дождь. Нынешнюю осень в Треверберге нельзя было назвать ни теплой, ни доброй. Но в этом городе ни один месяц, даже ни один день не обходился без убийства. Огромный мегаполис, в котором жили миллионы, иногда сходил с ума. Или всегда был таким, Аксель не знал. Он здесь вырос. Этот город дал ему все. Семью. Призвание. Проведя шесть лет в жесточайших условиях в спецотряде, даже существование которого не было зафиксировано на бумаге в целях строжайшей секретности, несколько раз оказавшись на границе жизни и смерти, он вернулся в Треверберг, к приемной матери, в надежде на нормальную жизнь. Но потерял все, когда Сара лишилась мужа и рожденного сына, а он – матери.

Он справился. Нашел в себе силы. Повстречал Джейн. И был счастлив, пока доктор Абигейл не сделала то, что простить он так и не смог. Аксель провел слегка дрожащей от напряжения рукой по волосам. Нужно сходить в душ. Если он пережил разрыв с Джейн, пережил горячие точки, разведку, спецоперации, переловил кучу серийных убийц и обыкновенных психов, то он в состоянии принять тяжелый разговор со своей женщиной, если он случится.