Я обернулся на голос. Почему-то я тогда решил, что в каптёрке больше никого не было. Однако в углу на стуле, склонившись над каким-то причудливым предметом, сидел парнишка.

Он кивнул головой на этот предмет и вновь задал вопрос:

–В проводах разбираешься?

–Нет, – честно ответил я.

–Жаль, -сказал парень и потерял ко мне всякий интерес.

Я тогда посчитал, что глупо вот так обрывать разговор. Да и, признаться, чувствовал себя крайне неуютно из-за тотального игнорирования обитателей каптёрки. Поэтому не придумал ничего лучше, чем приблизиться к этому парню со странной конструкцией, и начал наблюдать за его действиями. Он то отвинчивал что-то, то прикручивал, менял направления проводков на этом агрегате, чертыхался, возвращал всё в исходное положение и начинал всё заново.

Потом я узнаю, что Зигзаг обожал всё, что связано с электричеством. Мы его даже прозвали Зевсом, ссылаясь на его громометательные способности. Где гром, там и молния, и, соответственно, электричество. В общем, вы поняли взаимосвязь.

Я стоял и наблюдал, как то тут то там на аппарате зажигались и потухали огоньки, когда один из шахматистов произнёс: «Шах и мат». Затем он встал и, довольный, потянулся.

–Играть будешь? – спросил второй парень, приглашая меня жестом.

Я вновь растерялся. Это стало входить у меня в привычку.

Ну, вы же понимаете: то меня абсолютно игнорируют, то ни с того ни с сего приглашают партию сыграть.

–А разве не победитель остаётся за столом? – наверное, совсем не к месту спросил я, удивившись, что из-за стола встал как раз-таки выигравший парень.

–Надо утешать проигравших, позволяя им оставаться в деле. Победитель же наслаждается сладким чувством победы и сменой занятия, – улыбаясь, пояснил он.

Второй скорчил ему смешную гримасу. Победивший же взял с полки какую-то книгу, которых в каптёрке, к слову, было очень много.

Кивнув, я сел за шахматную доску. К счастью, в отличие от электричества, в шахматах я кое-что понимал.

Я сам не заметил, как был очень быстро втянут в разговор и почему-то выболтал кучу информации о себе. Вот так ни с того ни с сего после, как я думал, намеренного игнорирования со стороны ребят, взял и рассказал много всего этому незнакомому парнишке. По прошествии времени я пойму, что это был особенный талант Васа – располагать к себе. В чём конкретно этот талант заключался, было трудно сказать. Но действовало это всегда и на всех.

Борис

1965

Стал ли я постоянно зависать там? О, нет. Вот ещё! У меня было слишком много, казалось, страсть каких важных дел.

Но время от времени, скорее редко, чем часто, ноги сами меня приводили к каптёрке. Подходя к ней, я внутренне надеялся увидеть в окне свет. Ни разу моему приходу никто не удивился. Тем не менее, зайдя туда, я сразу становился частью этого внутрекаптёрочного организма, будто и не покидал его.

Потом я стал приходить туда всё чаще. А потом, сам не понял как, прирос к каптёрке. На это ушли месяцы. Никто на протяжении их меня больше туда специально не приглашал. Никто и не прогонял. Я просто мог прийти в любой момент и чувствовать себя одним из них.

В один из моих визитов я уловил из разговора между Зигзагом и Раисой, что Зигзаг учится в моей школе на том же году, что и я. Я искренне удивился. То есть, конечно, я с первой встречи понял, что Зигзаг из птиц. Но мне почему-то и в голову не приходило, что он из наших. Хотя, на самом-то деле, только так и могло быть. По-видимому, каптёрка в моей голове ассоциировалась совсем с другим миром. И я мысли не допускал, что мир моей школы мог как-то пересечься с этим.

–Так ты из верхней школы? – спросил я тогда с искренним удивлением в голосе. – Уверен, что никогда там тебя не видел.