На самом деле хотелось во всем признаться. Хотелось рассказать о болезни любимой Эри и дорогому другу Сёте и чтобы они меня пожалели.

Но одновременно страшно не хотел. Я до сих пор отказывался признавать, что со мной случилось несчастье, а если расскажу им, то придется столкнуться с диагнозом лицом к лицу. А хотелось пока еще побыть обычным старшеклассником. Не надо, чтобы меня считали несчастным школьником, которому дышит в затылок смерть. Я даже сам о себе так не хотел думать.

На самом деле я до сих пор не верил, что скоро умру. Где-то в глубине души я истово надеялся, что меня еще спасут и я выздоровею.

Вскоре я обернулся, но Эри уже не увидел. Дома первым делом открыл альбом, но тут же закрыл и задумался о прошлом.

Шестнадцать лет и девять с небольшим месяцев. Это так мало, что я фыркнул. Зачем я вообще родился на свет? Как можно умереть, когда ничего не успел?

Мне вдруг вспомнилось, как прошлым летом мы с Эри и Сётой ходили в кино.

Смотрели фильм про парня-старшеклассника и неизлечимо больную девушку. В конце, понятное дело, главная героиня умерла – никто, в общем-то, и не сомневался.

Эри с Сётой просто обревелись. Я их даже упрекнул, сказал, это же, мол, все неправда.

У меня за весь сеанс сердце даже не дрогнуло. Почему герой вообще влюбился в девушку, про которую точно знал, что она скоро умрет? Меня это выбесило. Ладно еще, когда ничего не известно, но ведь она же правда умирала. Они оба знали, чем все закончится. И я совершенно не мог себе представить, что на месте главного героя я так же убивался бы после ее смерти.

А в текущих обстоятельствах меня еще больше бесил уже не герой, а героиня. Больно радостная для умирающей. Какого черта она не билась в отчаянии и вообще так беззаботно улыбалась? Как вспомню – так просто зло берет.

Видимо, за это меня и настигла болезнь.

Героиня на протяжении фильма, насколько помню, до своей смерти старалась успеть сделать все, что хотела.

Может, и у меня остались незаконченные дела? Но в голову ничего не шло. Я ничего не хочу.

В таких вопросах вернее всего спросить у других людей. И я достал из кармана телефон.

«Неожиданный вопрос. Предположим, вы узнали, что скоро умрете. Что сделаете напоследок?» – написал я на одном сайте. На таком, где народ просил совета по любым, даже самым мелким, проблемам. Им отвечали не какие-то конкретные люди, а все, кому попадался на глаза вопрос. Я от скуки тоже иногда там зависал, отвечал даже кому-то. А вопрос оставил впервые.

Пока ждал откликов, убивал время за рисованием. Выбрал сюжет: «Одноклассники, бегущие длинную дистанцию в школьном дворе». Я их видел воочию всего пару часов назад, поэтому шло хорошо. Когда набрасывал их фигуры на бумаге, на сердце светлело. На самом деле, если бы не рисование, я бы уже не жил.

Когда я нарисовал примерно половину рисунка, вдруг звякнул телефон.

На экране высветилось сообщение от Сёты:

«Эри звонила. Нам кажется, ты что-то скрываешь».

Я вздохнул.

«Не скрываю. Не парьтесь так», – ответил я и забросил телефон на кровать.

Несколько минут спустя снова чирикнуло уведомление, но я не стал отвлекаться.

Я молча рисовал, размышляя о том, что вот и еще один день потрачен зря.

Наутро пошел дождь. Поэтому на третьей остановке в мой автобус зашла Эри. Мы встретились глазами, но промолчали, и она села на два места позади меня.

Доехали до школы, и начался очередной мучительный учебный день. Мне туда, если так подумать, больше ходить не надо. Что такого полезного может выучить на занятиях школьник, которому скоро умирать?

Но я, наверное, продолжу ходить, пока вообще стою на ногах. Буду там притворяться обычным старшеклассником, ничем не примечательным старшим сыном, а потом незаметно умру.