Мы немедля нашли в школьном географическом атласе реку Дон. От нас она протекала слишком далеко. За день туда и обратно никак не съездить. А ещё оказалось, что она была такой большой, что разобраться, где именно богатенький папаша зарыл несметные сокровища, было практически невозможно. То есть, мало того, что ехать далеко, так ещё и не понятно куда именно.

Но мы надежды не теряли. Даже наоборот! Вдохновились ещё больше! Мы прекрасно понимали, что дети имеют одно весьма ценное свойство – они взрослеют. И рано или поздно достигают возраста, когда путешествия и поиски кладов станут вполне по плечу. А значит, надо прямо сейчас приложить все усилия, чтобы потом не терять времени на выяснение деталей и экипировку.

Всего за пару походов в библиотеку мы смогли перевести на современный русский язык практически весь текст послания. Выходило, что написано оно было неким богатеньким папой и адресовано своему любимому сыну. Предусмотрительный отец спрятал сыновье наследство от нашествия монгол или от сборщиков налогов. А состоял клад из золотых гривен, соболиных мехов и прочих драгоценностей с украшениями. Хранилось всё это добро в двух разных сосудах – глиняном горшке и берестяной кубышке. Вот и всё, что удалось узнать.

Вначале энтузиазма мы не теряли и готовились к опасной экспедиции на берега славной российской реки, попутно предполагая, на каком её участке могли случаться глады, моры и алчба, упомянутые в чердачных письменах. Но, с течением времени, запас этого самого энтузиазма медленно таял, а с неминуемым наступлением пубертатного периода и приходом ночных поллюций, энтузиазм и вовсе переключился на лиц противоположного пола. Думы в буйных головушках поселились иные, и об экспедиции пришлось забыть на много долгих лет.

Шли годы. Какое-то время мы с Вовкой ещё хранили узы крепкой дружбы, но с возрастом интересы стали разниться, появились новые знакомства, девчонки…

Я освоил гитару, сколотил небольшой рок-коллектив из однокашников и с головой ушёл в дворовый андеграунд. Вовке же слон наступил не то, что на ухо… он ему всю голову растоптал. Как бы ни старался мой друг бренчать по струнам, колотить в барабаны и бить в бубен, выходило значительно хуже, чем просто плохо. Он честно посвятил музыке целую неделю, а когда понял, что детская песенка про сидящего в траве кузнечика – это вершина его творческих возможностей, пожал плечами и пошёл играть в футбол «двор на двор» на трёхлитровую банку пива.

Так жизнь сама постепенно отдалила нас друг от друга, а пришедшая на смену беззаботному детству воинская повинность и вовсе развела по разным городам. Вовка поступил в какое-то высшее военное училище в соседнем областном центре, а я, так и не решившись продаться модным, прибыльным профессиям, закосил от армии и уехал в столицу, нырнув с головой в любимое занятие – музыку.

Вот только хорошего музыканта, несмотря на огромное желание, из меня не вышло. Тогда я организовал собственную студию звукозаписи, которая со временем стала приносить сносный доход и позволила получать удовольствие от процесса зарабатывания денег.

Мои родители переехали жить за город в бабушкин дом, а нашу квартиру сдали вместе с мебелью каким-то очень дальним родственникам, о которых я никогда даже не слыхивал.

О Вовке и о его судьбе я теперь почти ничего не знал, кроме того, что с армией у него не сложилось, и военное училище он бросил ещё на третьем курсе.

В общем, арабы так и не напали, клад не нашли, а водородную бомбу смастерить как-то руки не дошли…

Следующая встреча с другом произошла прямо в нашем старом доме. Той весной я вернулся в город, чтобы помочь родителям с приватизацией жилья. Некоторые документы всё ещё хранились в квартире, и мне пришлось потревожить новых обитателей жилища.