– Какие у тебя слуги? – царевна положила голову на плечо Драгославу и устремила взор на море: среди льдин мелькал громадный хребет Горыча.

– Одного из них зовут Ний, – ответил Драгослав.

– Князь Морской? Тот самый, из былин о купце? – удивилась царевна.

– Тот самый, – согласился Драгослав. – Раньше он служил Полозу, но я его освободил от данного Змию Слова в обмен на его служение.

– А ты сам… – Злата запнулась, подбирая слова. Она не хотела обидеть отца. – Ты сам… Полозу ещё служишь? – пересилив себя, тихо спросила царевна.

– Нет, – мягко ответил Драгослав, и у Златы отлегло от сердца. – Я стал свободен от клятвы после смерти. После того, как Мор спас мой Дух.

– А мне… мне пришлось дать Полозу клятву, чтобы освободить тебя, – прошептала Злата.

– Я знаю, – кивнул Драгослав, и царевна повернулась к отцу. Он внимательно смотрел на неё, и Злате на мгновение почудилось, будто в чёрных глазах Драгослава сокрыта бездна. Но наваждение прошло, и царевна вновь видела вечно молодое лицо царя – он просто смотрел на неё. – Но тебе не стоит переживать из-за своей клятвы, дочка, – заверил Бессмертный.

– Ты освободишь меня? – с надеждой спросила Злата.

Кощей мягко улыбнулся, но в его улыбке не было участия. Злата ощутила в груди холод – неясное горькое чувство, – но тут же отогнала его.

– Тебе не стоит беспокоиться об этом, – мягко повторил Кощей, и тревога покинула Злату. Царевна кротко улыбнулась и, вновь устремив взор в море, положила голову на плечо отца. Если Драгослав говорит, что о клятве, данной Полозу, не стоит беспокоиться, значит, так оно и есть.

Время шло – корабли, ведомые «Благосветом», плыли по Океану Блуждающих Льдов. Мир светлел, и на горизонте занималась заря, – царство вечной ночи осталось позади.

Драгослав хмуро смотрел в окно своих корабельных покоев, сидя за деревянным столом. «Благосвет» шёл тихо – волн почти не было. Светлеющее небо украшали две луны – алая Дивия и серебряная Луна. Красный свет, сливаясь со стальным, струился сквозь стекло и разливался по убранству призрачным сиянием. Этот свет пробудил далёкие воспоминания о долгих зимах в царском тереме – когда Драгослав, мучаясь от беспамятства Змиева Дара, бессонными ночами обращался к своей пленённой душе. Порой его утешала Агния – её касания были мягкими, как шёлк. Будучи днём молчаливой тенью, она ночью своими объятиями забирала все невзгоды. Да, в то время тоже светили луны. Светили луны и раньше, когда, будучи ещё князем Борея, Драгослав жил вместе с Горицей… Но сейчас эти воспоминания не причиняли муки – они походили на сны, что тают в свете дня. Даже мысли о погибшей Агнии не сводили с ума – все чувства остались где-то далеко, уступив место пустоте, которую, кроме мести, ничто не сможет заполнить. Пустоте и испепеляющей злости бесчувствия. А ещё великой Силе, что являлась из этой пустоты, – силе Тьмы.

Драгослав опустил взор на свои руки – белоснежная кожа будто светилась в сиянии лун. Усмехнулся, прошептал про себя Слова, – и взгляду предстали истлевшие кости – вот какая нынче его суть.

– Ну наконец-то мы вновь встретились с тобой, слуга мой Бессмертный, – пророкотало рядом, и Драгослав медленно обернулся: тьма неосвещённых покоев корабля сгущалась, клубами парила над полом, и в этой тьме светили белёсые очи. Полоз.

– Я более не твой слуга, – вздохнул Драгослав и, прошептав Слово, вернул себе человеческое обличье.

– Для меня можешь не стараться ворожить, – усмехнулся Полоз, становясь всё более осязаемым. – Эх, какого слугу у меня Мор забрал! – наигранно вздохнул Змий, представ перед Драгославом мощным мужем.