– Да, да, наши солдатики храбры, как львы… дерутся на смерть… Мне брат писал что «там» очень рады перемирие… Вздохнут немного…

– А про Скобелева пишет? – осведомляется военный.

– Как же! Брат состоит в его отряде…

– А вы не думаете, что и до вас дойдет очередь? – спрашивает высокий военный, обращаясь к моему папе – Пожалуй, там недостаток в военных инженерах, и вас тоже призовут… – говорить военный.

Но тут папа значительно скашивает глаза на меня.

– Пожалуйста, – тихо шепчет он, – не говорите этого при ребенке, – она у меня нервная, знаете, такая…

Но я успела уже расслышать все и догадалась, что речь идет о войне с турками. У нас часто говорят про эту войну. Мой папа – военный инженер и его ужасно интересует все, что происходить там, на войне, или, как он говорил, «в действующей армии».

– Ну-ну, Лидочка! – говорить высокий военный, – не пугайся! Папу твоего не возьмут на войну к туркам.

– Я знаю, что не возьмут! – отвечаю я храбро.

– Почему? – улыбается военный.

– Да потому, что я не хочу! – бросаю я гордо и задираю кверху голову.

Все смеются, и папа, и высокий военный, и худенький мальчик, который привел меня к «солнышку».

– А я так хочу на войну! – слышится подле нас веселый голос, и я вижу Вову Весманда и рыжую Лили перед нами.

– Я хочу быть гусаром! – добавляет он весело и вызывающе смотрит на нас своими бойкими, живыми глазками.

– Молодец! – говорить военный.

И потом, заметив худенького мальчика с умными, серьезными глазами, обращается к нему.

– И ты тоже хочешь идти на войну и быть гусаром, не правда ли?

– Ах, нет, – живо отвечает мальчик. – Там людей убивают и кровь льется. Зачем же?

– А зачем турки бедных болгар обидели… у них дети! – заносчиво кричит Вова и сверкает глазенками.

– И у турок дети… маленькие, – с мечтательной грустью говорит худенький мальчик. – Нет, я в гусары не пойду. Я лучше учителем буду, – заключает он тихо.

– Учитель! Учитель! – в один голос хохочут Лили и Вова, – а сам наверное ничего не знает…

– Нет, знаю, – веско и убедительно говорить мальчик.

– Не спорьте, не спорьте, дети, – останавливает мой отец расходившуюся компанию. – Ну, нам пора. Едем Лидюша, – добавляет он и пожимает руку военного.

– До свиданья, дядя Воронской. Приходите же к нам! И вот с нею, – тоном избалованного ребенка говорить Вова, и небрежным кивком головы указывает на меня.

– Au revoir, monsieur! – приседает перед папой рыжая Лили.

– Коля, ты с нами. Ведь мы соседи, я тебя подвезу. Хочешь? – предлагает «солнышко» моему новому знакомому – худенькому мальчику.

– Благодарствуйте, – отвечает мальчик и весь вспыхивает от удовольствия.

Еще бы! Кому не приятно прокатиться на таком пони, да еще в таком шарабане.

– Коля Черский живет со своим дядей в нашем дворе, – говорит мне «солнышко». – Он славный мальчик. Не то, что разбойник Вова и его кузина Лили. Он будет приходить играть с тобою. Хочешь?

– Хочу! – говорю я радостно.

До сих пор я никогда не играла с детьми. Тетя Лиза и «солнышко» тщательно оберегали меня от детского общества, боясь, чтобы оно не влияло дурно на мой слабый организм. Коля Черский был первый товарищ, которого давали мне.

Весело вскочила я в шарабан следом за папой. Коля поместился против нас на переднем сиденье, поджав ноги и сложив руки на коленях, как пай-мальчик.

Пони тронулся с места и шарабан покатился по тенистой аллее Павловского парка по направлению к Царскому Селу.

Два коршуна высоко поднялись в небо… Один ударил клювом другого, и тот, которого ударили, опустился ниже, а победитель, торжествуя, поднялся к белым облакам и чуть ли не к самому солнцу.