– Вы знаете, что это? Это мой метод расследования преступлений. Мой метод жизни. Люди живут так, как лягут кости, Владимир Андреевич.
– У кого-то лягут кости, а кто-то ляжет костьми, Таня, – печально ответил тот. – Так, как мой сын.
Я молча бросила их на пол.
Выпало 26+4+14.
– Это значит, что противники хотят подавить мою волю, – сказала я. – Есть вероятность, что кто-то, кого вы считаете другом, окажется предателем, господин Вишневский. Кажется, вы что-то говорили о дружбе между Владом и Светловым?
– Светлов никак не относится к вам, он не ваш друг.
– Именно это я и намерена выяснить в ближайшее время. Вы дадите мне его адрес?
Я зашла в лифт и нажала кнопку пятого этажа. Лифт со скрипом повлек меня наверх, наконец заскрежетал и остановился.
Я очутилась на лестничной площадке перед стальной черной дверью.
– Надеюсь, ты дома, Светлов, – буркнула я и нажала на звонок.
Не открывали долго. Наконец послышался звук отпираемого замка, лязг снятой цепочки, и дверь распахнулась. На пороге в шортах и майке стоял Светлов. Увидев меня, он удивленно поднял брови.
– Ты ко мне, что ли? Ну надо же.
– Нет, к твоему коту.
– Очень смешно. Ну, заходи, коли пришла. Тимка, кыс-кыс-кыс! К тебе пришли. Гляди, какая кошечка, Тимка!
– Да заткнись ты, идиот! – нервно сказала я. – Мне не до шуток, и тебе сейчас станет не до них.
– Пройди в мою комнату, – глупо ухмыляясь, произнес Светлов.
Комната его оказалась просторной и затемненной тяжелыми шторами. У окна располагался большой стол с компьютером, на столе валялись компакт-диски, бумажки и видеокассеты. В двух углах стояли колонки компакт-плейера, из которых невнятным бормотанием доносилась приглушенная музыка.
– Говори тише, бабка спит еще, – предупредил Светлов. – Ну?
– Когда ты в последний раз видел Вишневского?
Светлов пожал плечами.
– А черт его знает. Вчера вроде. Ага, вчера днем.
– Так ты ничего не знаешь, естественно?
– Что я должен знать?
– Вишневский умер от передозировки наркотика сегодня утром.
– Да ты что, сдурела? – шарахнулся Светлов.
– Сдурела! А перед смертью он сказал своему отцу что-то насчет «Атланта», Светлова, то есть тебя, три или четыре раза – и еще повторял фразу…
– Какую фразу? – опустив глаза, встревоженно пробормотал Светлов.
– «Светлячки исчезают с рассветом».
Кровь отхлынула от лица Алексея, и он медленно опустился спиной на подушку.
– Я так и знал, – пробормотал он, закрывая глаза ладонью.
– Что ты сказал?
– Я ничего не говорил. Зачем ты пришла ко мне?
– Я расследую это дело. Меня пригласил отец Влада. Он подозревает, что это убийство.
– Убийство? – холодея, переспросил Светлов.
– И еще Влад хотел, чтобы я нашла убийц.
– То есть он не знал их? Если это убийство…
– Ты говоришь то же самое, что и Вишневский-старший. Кстати, я говорила с ним относительно поведения Влада в последние месяцы его жизни. Владимир Андреевич сказал, что Влад сильно изменился. Он стал раздражительнее, агрессивнее, как-то даже энергичнее. Такая мрачная энергия… Он сказал, что Влад никогда не отличался исключительным умом и знаниями…
– Да, наверное, – подтвердил Светлов, все так же не поднимая глаз.
– Так вот. А тут он стал капитаном команды – чемпиона «Брейн-ринга». Откуда что взялось?!
– Что еще сказал отец Влада? – глухо спросил Светлов.
– Он подозревает, что уже несколько месяцев его сын принимал какой-то сильнейший психостимулятор, форсировавший деятельность мозга.
– Какой же?
– Он говорит, что какой-то новый сложный синтетический и, по-видимому, неизвестный широким кругам.
Светлов покачал головой и тяжело вздохнул. Мне было тягостно смотреть на его беспомощное, ставшее почти детским лицо. Глаза бессмысленно уставились в одну точку на стене, светлые волосы слиплись на лбу от выступившего пота – я сразу поняла, что его что-то гнетет.