– Тише ты при… – глухо стонет Мишаня. – А то зацеплюсь и оставлю на коряге свои…

– А они тебе надо там?

– Можа, когда и сгодятся…

Наконец все вышли на мокрый песчаный берег.

– Без остановки – бегом в рощу! – командую я. – Одеваться будем там, здесь нас за версту видно…

В роще, спрятавшись от посторонних глаз, оделись, привели себя в порядок.

– Никто ничего не забыл? – спрашивает Чегевара.

– Мишаня на карчах забыл… – кто-то тихо смеётся.

– Володей, опять тебе весело… – сердится Чегевара. – Запамятовал, где мы теперь?.. А ты, грушник долбаный, чего в ухо наушник впихнул? Засыхаешь без музыки?..

– Без музыки – тоска… – улыбается Дмитрий и оставляет наушник на месте.

– Дай им волю, так будут тут ржать по лошадиному… – словно оправдываясь предо мной за свою строгость, говорит Чегевара.

Я понимаю, что «ржать по лошадиному» – это способ убежать от своего страха, но с Чегеварой не спорю; он и сам потому сейчас «строг», что теряется перед неизвестностью.

Обходя украинские заставы чуть приметной звериной тропой, я веду вытянувшихся в цепочку людей туда, где, по моим расчётам, и должна произойти встреча с неведомым мне человеком, «который знает меня и которого должен знать я». Для себя я уже вычислил это место.

«Он прибудет на каком-то транспорте. Транспорт нужно будет на время спрятать. Лучшее место – Солёная балка или лес старого русла Деркула… Но чтоб попасть в старицу Деркула, нужно пересечь открытое поле. Это очень наглядно… Значит – Солёная балка…» – думаю я.

Наконец, вдали просеки, поросшей кустарником и сухими стеблями прошлогоднего донника, мы видим идущего нам навстречу одетого в камуфляж человека. На груди его отчётливо виден автомат.

Сейчас на этой тропе не может быть случайного человека. Здесь может быть либо свой, либо чужой.

– Он?.. – шепчет мне в ухо идущий за мной Чегевара.

Я вглядываюсь в идущего навстречу нам человека, но он очень далеко, и я его не узнаю, поэтому Чегеваре не отвечаю.

«Если это чужой, то навряд ли он шёл бы открыто. Легче всего нас встретить из засады…» – думаю я.

Идущий навстречу поправляет свой автомат, но солнце слепит мне глаза, и я не могу рассмотреть его лица.

– Он? – вновь спрашивает Чегевара.

Молчу. В раздумьях сбавляю шаг, но маршрут не меняю.

Вдруг со мной поравнялся Дмитрий. Вынув из уха наушник, аккуратно положил его в нагрудный карман и неожиданно произнёс:

– Всё, я дальше не иду. Не осуждайте, но безоружными на автомат… Может, кто-то со мной?..

Ему никто не ответил, лишь только один Чегевара презрительно прорычал:

– Уходи…

– А ведь он нас слил, атаман, – глядя вслед уходящему Дмитрию, сказал он. – Он и не собирался с нами идти, даже вещей не брал… И прибился к нам неслучайно… Знать бы ещё, что за «музыку» он слушал…

Идущий навстречу человек ближе, ближе. Вот он подносит к лицу рацию, и я уже слышу его голос:

– Да, всё нормально. Я вижу их…

– Теперь ты узнал его? – спрашивает Чегевара.

Мне очень знаком голос этого человека, но я по-прежнему не узнаю его.

Вот и сблизились.

– Это я, атаман! – смеётся он.

– Жека! – кричу я.

– Ребята, это Жека! Мы с ним…

Жека сгребает меня в объятия, стискивает так, что похрустывают суставы.

– А ты меня не сразу узнал, Санёчек! – смеётся Жека.

– Не сразу… – признаюсь я.

– А я тебя за километр угадал!

– Ты знал, кого угадывать…

Жека снова выходит на связь:

– Всё. Встретились. Подгоняйте машину, – говорит он.

Наконец грузим в «газель» свой груз. Прощаюсь с ребятами.

– Атаман, – шепчет мне Чегевара. – Если вдруг что-то пойдёт не так и мы не доедем, обещай, что отыщешь этого «Диму»…

– Отыщу… – обещаю я, хотя понятия не имею, где его можно будет найти.