– К отцу… – отвечаю я.

– Решил короткой дорогой?..

– Ну да – сюда ближе…

– К Носачу заедешь?… – задаёт Натаха свой окольный вопрос.

– Собирался. Если успею…

– Вчера по Луганскому телевидению его показывали… Важный такой, со значком… В гору попёр…

Я вижу, ей хочется спросить совсем о другом, только к этому «другому» она никак не может подобраться.

– Что Кудину сказать? – напрямую спрашиваю я.

Натаха вздыхает, и, махнув рукой, молча, уходит во двор.

– Понятно!.. Передам! – весело кричу вслед.

Переходя Деркул, на минуту задерживаюсь на мосту, смотрю на быстрое течение. Вода в реке помутилась, но всё ещё в своих берегах.

«Значит, можно и на обратном пути возвращаться этой же дорогой» – думаю я. Поездом мы ездим только во время разлива.

На автостанции Кудина не было, он подсел на заводской остановке.

– Что там в хуторе? Все живые?.. – задаёт он свой обычный вопрос.

– Кто как… – отвечаю шутливо. – Кто жив, кто чуть жив…

– И кто ж там доходит?

– Да есть одна особа… Ещё не померла, но… Спасать надо…

– Давно видел?

– Давно. Утром, как шёл к автобусу.

– Чего сказала?

– Ничего не сказала… Глянула в сторону Ольховой, да и захрипела при смерти… Может, к отпеванию и успею сейчас…

Кудин никак не оценил моих шуток. О чём-то раздумывая, он долго молча смотрел в окно.

– Скоро Ольховая, не проспи… – говорю я.

– А поеду-ка я проведаю мамку! – наконец, обернувшись, весело произносит он. – Сёдни пятница, два выходных впереди…

На остановке у станишанской больницы стоит Людка. У них с Бармалеем трое детей – все пацаны, живут в хуторе у дедов-бабок. Людка на каждый выходной ездит их проведывать. Бармалей ездит редко – служба…

Неуверенно взойдя на первую ступеньку, Людка заглянула внутрь автобуса. Заметив нас, приветливо машет рукой.

– Как там Деркул? Мост не закрыло? – всё ещё не решаясь зайти в салон, спрашивает она.

– Утром был в своих берегах, – отвечаю я.

– Тогда еду!

По салону Людка проходит к нам.

– Целую неделю «бармалят» не видела… – говорит она. – Еле дождалась выходных…

– А Бармалей увольнительную подписал? – строго спрашивает Кудин.

– А как же – подписал!

– Ну, тогда ты пропала, Людка!

– С чего это я вдруг пропала?!

– Людка, ты меня давно знаешь, хохлушки – моя слабость! – хватая за бока Людку, хохочет Кудин.

– Кудин! Совсем одурел?! Вот же дуралей!.. – отбивается от него Людка. – Люди смотрят…

– Люди – не Бармалей, чего их бояться… – смеётся Кудин.

Усадив Людку на колени, он неожиданно произнёс:

– Меня, Люд, всё время одолевают маниакальные мысли: хоть один из твоих бармалят на меня похож?

– Это с чего ж им быть на тебя похожими?.. – оторопев, оборачивается к нему Людка.

– Ну а как же! Столько лет возле тебя трусь, и всё даром?

– Ты б лучше почаще у Светки тёрся, – неожиданно жёстко отвечает она.

Причина бездетности Светки ей известна, но о ней она никому не рассказывает, даже Кудину.

После её слов Кудин приуныл, поскучнел и, оставив свои пошлые шуточки, помалкивал.

Солнце зашло за тучи, вдруг звонко забарабанил по стёклам дождь. Не отрывая взгляда от окна, наблюдаю, как в ближних балках, вскипая и пенясь, несётся под уклон полая вода.

– Деркул точно на месте? – переспрашивает Людка.

– На месте… – уже не столь уверенно отвечаю я. – Деркул так быстро не расшатаешь…

Вот и приехали. Это последний рейс, автобус назад пойдёт только со следующей зарёй, а на месте моста – бурлящий поток.

– О, Господи!.. Влипли, так влипли!.. – причитает Людка. – Вот и повидала бармалят… Я так и знала!..

Где-то далеко, на другом берегу, машет рукой Натаха.

– Ты смотри, живая ещё! – толкая в плечо Кудина, весело говорю я.

Но Кудин уже не слышит меня: он весь там, за полой водой.