Группе предстояло перейти дорогу, днем в тылу врага – это сложное дело. Мы решили выждать: не явятся ли на выстрелы немцы?

Вскоре слышим автоматную стрельбу. Лежим в кювете, ждем, наблюдаем за дорогой.

Вдруг из-за поворота показалась телега. Упитанная лошаденка, навострив уши, бойкой иноходью трусила по дороге. На телеге сидел возница в каком-то необычном одеянии: китель цвета хаки без погон, на голове замурзанная кепчонка. Он вовсю нахлестывал кнутом пегую лошаденку – видно, сильно спешил. Всматриваюсь в лицо – ничего не могу понять: это же наш Михаил!

Забыв об опасности, мы с Николаем почти одновременно вылетели на дорогу. Михаил, увидев нас, всем корпусом подался назад и выставил автомат, но в ту же минуту узнал…

Расспрашивать было некогда. Мы взяли лошадь под уздцы – и в лес. Товарищи наши уже приготовились к бою. Увидев нас, они сразу заулыбались, кинулись обнимать Роднюка.

На все расспросы Роднюк отвечал коротко:

– Был в гостях у фрицев. Показал я им!..

Григорий Рудан пошутил:

– Спасибо, Михаил, что транспорт нам схлопотал, – снял с плеч вещмешок и кинул на подводу.

Раздался пронзительный визг, и, раскидав солому, из телеги выскочил поросенок. Вот это да!

– Там еще две винтовки под соломой… Тоже подарок от фюрера, – усмехнулся Михаил.

Мы сложили на повозку наше снаряжение и стали дожидаться темноты. Тут Михаил рассказал, что с ним произошло. Он приземлился километрах в пяти от озера Корма. Увидел свет прожектора, услышал выстрелы, гул машины и решил уходить, не дожидаясь остальных.

Два дня шел Роднюк по лесу. Выстрелы преследовали его то слева, то справа. На третий день он подошел к болоту, подался в сторону и вышел на грунтовую дорогу. Сразу переходить ее не решился. Около часа лежал в кювете, наблюдал. И вот показалась повозка, в ней два полицая, оба пьяные, а рядом – эсэсовский офицер на коне, тоже под мухой.

Полицаи развлекались. Один подбрасывал кепку, а другой палил в нее из винтовки.

Немец хохотал:

– Шлехт шиссен! Шлехт шиссен!^>1 – и потребовал, чтоб и ему подбросили кепку.

Один из полицаев подбросил свою кепку, и эсэсовец выстрелил из парабеллума. Да, видно, промахнулся: ругался почем зря.

Роднюк подпустил едущих ближе и дал несколько автоматных очередей. Полицейских он уложил на месте. Офицер попытался было удрать, но пуля настигла и его. Роднюк снял с полицейского китель, забрал документы, оружие.

В повозке он обнаружил поросенка. Как мы узнали позже, гитлеровцы забрали его в соседнем селе у старика со старухой, которых они потом расстреляли…

Через день мы все были у партизанского связного, а уж он благополучно переправил нас в отряд, которым командовал Антон Мищенко.

Надо сказать, что в 1943 году территория от Гомеля до Пинска была охвачена мощным партизанским движением. Здесь действовали Минский, Гомельский, Полесский и Пинский подпольные обкомы партии.

В южной части Полесской области было образовано Южно-Припятское партизанское соединение.

Мы, военные разведчики, многие вопросы, связанные с нашей работой, согласовывали с подпольными партийными органами.

…Суровой и трагической была жизнь этого края под тенью свастики. Разоренные дотла, опустошенные деревни и села. Старики, женщины, дети, скрывающиеся в болотистых лесах, ютящиеся в землянках и шалашах. Вечный страх перед карательными экспедициями гитлеровцев и жгучая ненависть к ним. Фашисты угоняли на каторжные работы в свою Неметчину подростков, забирали последний хлеб…

Летом 1943 года гитлеровское командование бросило большие силы на подавление полесских партизан. Мы узнали, что в Мозыре разместился штаб крупного эсэсовского соединения во главе с матерым гитлеровским генералом СС Зейсом. Он был одним из организаторов концлагерей, массовых казней, расстрелов, карательных экспедиций. На совести этого фашиста числилось двенадцать тысяч жизней советских людей.