Как по мне – так ногу он потерял по пьяному делу, а работать не стал бы, даже отрасти у него три ноги.

Но Михаил с серьёзным лицом бросил каждому из нищих по монетке, склонив голову, осенил себя буквой Z, сверху вниз наискосок, как полагалось из каких-то хитрых соображений.

На самом деле я не такой профан, как можно подумать, и кое-что о делах кваzи знаю…

Я решил, что зюкаться не стану ни в коем случае. Перекреститься, входя в человеческую церковь, я бы мог, из вежливости. Мы же соблюдаем всякие странные обычаи, входя в чужой дом, – заношенные тапочки надеваем, невкусный чай пьём, вонючих котов гладим. Но в церкви кваzи креститься было бы неуместно, так что я просто на миг склонил голову и придал лицу серьёзное выражение.

В самой церкви всё оказалось на удивление привычно. Был иконостас с совершенно обычными иконами, и свечи, и запахи благовоний. Некрасивая женщина в платке продавала в церковной лавке всякую мелочёвку – книги, журналы, свечи, образки. Женщина, кстати, была обычным человеком.

– Первый раз у нас? – сурово спросила она меня. – Папаша вас привёл?

По степени гостеприимства и терпимости она ничуть не отличалась от рядовой прихожанки человеческой церкви.

– Первый раз, – сказал я.

– Вы живой, – с лёгким обвинительным уклоном сказала женщина.

– Да, верно. Быть живым – моё ремесло. Это плохо?

– Что вы! – возмутилась женщина. – Наша церковь открыта и для людей, и для кваzи!

Михаил внезапно пихнул меня локтем в бок, и я проглотил вопрос про восставших.

– Нам две свечки, – попросил Михаил.

– Какие?

– Большие, за пятьдесят рублей.

Женщина сразу подобрела.

– Кому ставить будете? – спросила она. – Вас я тоже раньше не видела…

– Я в Питере жил, – сообщил Михаил.

Женщина совсем просветлела.

– Ах, Питер! Я так мечтаю отправиться туда в паломничество! Вот ваши свечи. В Исаакиевском соборе, говорят, бывают такие службы…

– Сдачи не надо, – сказал Михаил, протягивая ей сто рублей, чем вверг в лёгкий ступор и прервал мечты о паломничестве. – Можем мы увидеть отца Иоанна?

– Я позову, – поколебавшись миг, сказала женщина. – Подождите.

В ожидании священника мы прошли по церкви. Приглядевшись, я понял, что иконы здесь всё-таки своеобразные. Помимо Христа, которого в кваzианстве чтили как и в христианских религиях, здесь попадались иконы Симеона Богоприимца с сыновьями, разумеется – Лазаря Вифанийского, а также несколько сложных, сюжетных, напоминающих более картины, икон на тему «Пробуждения от сна смертного». Вначале я даже поразился количеству и качеству этих икон, но, поразмыслив, понял, что достаточно двух-трёх живописцев-кваzи, чтобы при их таланте и работоспособности обеспечить все церкви Москвы и Питера.

– Вы искали меня, братья мои? – негромко спросил появившийся из придела священник. Одеяния его точно, на мой взгляд, копировали православные. Сам священник был среднего роста, очень тощий, со впалыми щеками, острым подбородком, ушастый, с лицом какой-то геометрической, пятиугольной формы. Ко всему ещё он был в маленьких круглых очках, что для кваzи – которым он, несомненно, являлся, достаточно странно.

– Отец Иоанн? – Михаил, только что поставивший свечку у иконы «Воскресение Христово», подошёл к нему. Я торопливо поставил свою свечку у иконы Андрея Первозванного, воскрешающего какого-то ребёнка, и тоже подошёл к священнику.

– Вы не мой прихожанин, – мягко сказал отец Иоанн. – Но мы здесь рады каждому новому лицу.

– Я пришёл не по делам веры, – ответил Михаил. – Меня зовут Михаил. Я некто вроде следователя. А мой товарищ, Денис, полицейский. Вам нужны документы?

Священник торжественно покачал головой. Воскликнул: