Нас ходить, все мученья терпя.
А в итоге сама, как ребёнок —
Кто берёт за ручонки тебя?
Догорая свечой, без остатка
Нам дарила тепло и мечту.
А теперь ты, как Бог, одинока.
Ты прости – я себя – не могу!
Ты не плачь, моя мама родная —
Я не стою слезинок твоих.
Виноват пред тобою я, знаю,
Со слезами пишу этот стих.
* * *
Простишь меня, я точно знаю,
И Бог простит, Его молю.
Но как стараюсь бесполезно,
Себя простить я не могу!
Что потеряла, мама!
Идёт одна старушка по дороге
И захотелось мне её понять.
Что делать мне, и как помочь старушке,
Как радости вернуть бы ей опять.
Её щека морщинами покрылись,
В глазах потухли огоньки.
И волосы покрылись сединою,
И выпито все горести судьбы.
Метель судьбы согнуло беспощадно
Её высокий стройный стан.
По виду ей, теперь, никто ни скажет,
Была она когда-то словно лань.
А губы, будто лепестки в гербарий,
Улыбки след давно уж не найти.
А ведь была когда-то милой, нежной,
И все мечтали о её любви.
Теперь-же опирается на посох,
Дрожа идёт как малое дитя.
И под ноги всё пристальнее смотрит,
Как будто потеряла бы чего.
– Спросил её – «Что потеряла, мама?»
Быть может, я смогу его найти!
Сказала – «Молодость свою, я потеряла»,
– Надежду тоже, ты, сынок, иди!
Драма
Драмы стало в мире много,
Дьявол драму написал.
А актёры дьяволята,
Сеют горе и печаль.
И игрою рушат стены,
За которой – мир услад.
Надо их убрать со сцены,
И послать обратно в ад.
Морщины
Линии судьбы, что на ладони,
Теперь повсюду, как же их прочесть?
Не изменить пророчества законы:
Божественная суть и будет в нас и есть!
На зеркало смотрю, а там угрюмый
Морщинами покрытый человек.
О, зеркало, зачем же множишь думы?
Недавно показал, что я – юнец!
Газель
Ну что мне делать, как мне быть – хочу твои объятья.
Мне не по силам всё забыть – хочу твои объятья.
Себе твержу: любовь забудь, зачем тебе страданья?!
А сердце заново твердит: хочу твои объятья.
В глазах моих одна лишь боль и отраженье милой.
Душа же образ твой хранит – хочу твои объятья.
Я догораю, как свеча, ночами без остатка,
А сердце от любви горит: хочу твои объятья.
А счастье песенку поёт, но грустная та песня,
И потихонечку скорбит: хочу твои объятья.
О пери, я тебе сказал, всё в прошлом, – да, ошибся!
Теперь судьбу зачем винить? Хочу твои объятья.
Кахору плохо без тебя, и сердце кровоточит.
Хотя не хочется мне жить – хочу твои объятья.
* * *
Живу как в сказке – не в весне, весною я дышу!
Я не в весне, с душою я в цветах к тебе спешу.
Какая польза, что с тобой наедине мы плачем:
Иди, родимая ко мне – на ушко прошепчу
О том, что грех меня губить в любви моей к тебе:
Да молода, и потому покой в тебе ищу!
Холодный, уходящий мир нам нужен для чего?
Твоим горячим миром я, поверь мне, дорожу.
Чернее угля две косы петлёю мне грозят.
Так знай: погибель я свою в них снова нахожу.
Сказала: «Грусть твоя по мне не так сильна опять».
Сказал: «Что за слова опять – я по тебе грущу!».
Сказала: «Утро, друг родной, не возвращайся, нет».
Сказал: «Насытиться мне дай губами – всё прощу!».
Прошу прощенья от любви, прошу и от тебя.
Сей ложный мир покинуть я, немедленно спешу.
Женщина, что потеряла счастье
Женщина, что потеряла счастье,
как птица, что отстала от своих.
Женщина, что потеряла счастье, —
потерянная рифма, белый стих.
Хотя она красивая, как пери,
а губы как прекрасный лепесток,
Душа её от жажды умирает —
Господь ей счастья дай, хотя б глоток.
Когда имела счастье, не хранила,
теперь же у окна стоит она.
И смотрит вдаль, как будто что-то видит,
но счастья там картина не видна!
Глазами ребёнка
Глазами ребёнка отца представляю
И образ родной вновь и вновь вспоминаю.