Бульканье и течка возобновились, плавно перетекая, вопреки закону физики, от ладони к локтю, от локтя – к ключице, от ключицы, минуя ухо, прямо в лоб, остановившись в точке между бровями.

Лукич подтащил глаза под лоб насколько позволяли глазные мышцы, и попробовал рассмотреть чей-то палец, уткнувшийся в межбровную точку, но никакого пальца не было, хотя ощущение было именно таковым.

Давящее чувство в точке перешло в пульсирующее и, как будто жаром, случающимся, когда тебя старательно обсуждают, поднялось по щекам вверх, охватив голову, словно кольцом.

Виктор Лукич задержал дыхание и со страхом приготовился к самому худшему.

– П – ц! – Всё так же, с задержкой дыхания, прохрипел Лукич. – Долечился!

Но, странное дело, картинки его прошедшей сорокадвухлетней жизни, не начинали мелькать перед его перепуганным взором, как это было обещано всем умирающим. Ничего не мелькало, ничего не происходило. Голову, по-прежнему, сдавливал невидимый обруч, а правая ладонь выстукивала «диско».

Лукич про себя решил, что, видимо, можно уже начать успокаиваться, однако то, что случилось дальше, его здорово испугало. Причём настолько, что он немного письнул в трусы.

В его голове зазвучал голос. Настолько ясно и отчётливо, что… ничего. Не было у Виктора Лукича ничего подобного в жизни, с чем можно было бы сравнить этот звук. Музыка через наушники? И рядом не стояло. Он не слышал этот голос ушами, он его слышал всем мозгом.

– Здравствуйте… я… хочу… просить… вас… мне… помочь… меня… зовут… Игорь… Баранник… вы… поговорите… со… мной.

Монотонный и без интонационный голос ровно звучал в голове. Первое желание было оглянуться. Когда это желание осуществилось, и слышимая комнатная тишина была подтверждена визуально, появилось второе желание, не менее глупое.

– Кто здесь? – Спросил Лукич и повторно оглядел комнату.

– Я… приходил… к… другим… медиумам… но… пока… никто… не… смог… меня… услышать… вас… мне… подсказали… поговорите… со… мной.

– Ё.. твою мать! Я что, рехнулся? Откуда ты говоришь?

– Я… представляюсь… я… Игорь… Баранник… вы… поговорите… со… мной… можете… не… произносить… слова… только… думайте… я… понимаю… что… это… неожиданно… вы… поговорите… со… мной…. Меня… убили… в… Симферополе… двадцать… дней… назад… я… прошу… вашей… помощи… вы… поговорите… со… мной.

– Я должен вести расследование, что ли?

– Я… хочу… через… вас… отомстить… моим… убийцам… в… благодарность… я… отведу… вас… к… месту… где… спрятаны… деньги… вы… их… сможете… забрать… после… того… как… поможете… мне… отплатить… моим… убийцам… и… покажете… где… лежит… моё… тело… вы… мне… поможете… я… понимаю… и… помню… земную… жизнь… вам… необходимо… время… для… размышлений… если… вы… не… против… я… скоро… с… вами… снова… буду… говорить… вы… поможете… мне.

– Я… мне надо… ну, п-ц! Это… простите, неожиданно. Мне надо подумать, а как….

– Я… скоро… снова… свяжусь… с… вами… говорить… вам… не… надо… можете… только… думать… я… всё… понимаю… понимаю… и… то… что… вам… надо… обдумать… свой… ответ… буду… рад… если… вы… сможете… и… захотите… мне… помочь….

– А что… эй, ты куда? – В ответ плавно отступила сдавливающая боль, бульканье снова опустилось в кисть правой руки и пропало. Навалилась немного звенящая тишина.

Олег Ярков

СИМФЕРОПОЛЬ.

Сегодня двадцатый день с момента пропажи Баранника и десятый день нашего мало результативного сидения в Симферопольской квартире Влада. Такая случилась круглая дата и, почти, юбилей.

Мы не продвинулись ни на шаг в деле поиска разгадки исчезновения этого коллеги Самсона. Если говорись совсем откровенно, особенного рвения в наших действиях и не наблюдалось. Валера, изредка пересекавшийся с Калом, приносил нам такие же результативные сводки об их поисках. Всё замерло в ожидании следующего шага тех, кто уже получил к своему имени приставку «разыскиваемый» и тех, кто, по моему мнению, должен был объявиться в радиусе внимания к этому делу и, соответственно, получить такую же приставку в своё пользование до полной поимки. Если она, в теории, возможна.