- Аррам прав, нам надо отдохнуть, - сказала я. - Через четыре свечи отправляемся дальше.

Никто не возражал. Все спешились, наскоро перекусили хлебом, мясом и сыром, запив все холодной водой из фляжек и заснули прямо там, где сидели.

Только я не могла спать. Слезы давно высохли, глаза резало от сухости, а вода никак не утоляла жажду. Я лежала на теплой земле, смотрела в небо, на котором сияло солнце... точно такое же, как вчера и в любой другой день... и осознала одну простую истину: ему нет дела до нас и наших страданий. Ни ему, ни Луне — покровительнице амазонок. Они слишком далеки от нас. Дальше, чем Боги.

2. Глава 2

Мы гнали, не жалея себя и не щадя коней, которых поменяли в первом же постоялом дворе. Мне пришлось воспользоваться титулом, иначе владелец трактира отказался забирать наш лошадиный сброд в обмен на чистокровных жеребцов королевского резерва, доступ к которому имели только сами королевские особы или гонцы его королевского величества.

Первые дни мы все уставали так сильно, что на привалах падали с лошадей и засыпали буквально на лету. Даже Амил, Аррам и его наемники, привыкшие проводить в седле достаточно много времени, чувствовали дискомфорт от постоянного напряжения мышц. А мы с Зелейной и вовсе ходили враскоряку. К счастью, у Зелейны была особая мазь, которая практически мгновенно снимала боль в натруженных мышцах и заживляла повреждения кожи. Зачем им в гареме подобное зелье я не спрашивала, потому что не хотела слышать ответ.

Обычно дорога от Яснограда до границ Аддийского султаната занимает около месяца, если ехать обозом и около десяти дней у самого быстрого гонца, способного скакать верхом сутками напролет. Мы потратили на дорогу две седьмицы.

Чем ближе мы подъезжали к Аддии, тем яснее становилось, что наших соседей тоже все не так гладко. Дорога, связывающая наши страны, всегда была оживленной. Тянулись в обе стороны купеческие обозы, похожие на толстые гусеницы. Крестьянские телеги из приграничных сел и аулов, груженые выделанными шкурами, мукой, сыром, репой и всем чем угодно, сновали туда-сюда. По обе стороны границы почему-то считалось, что у соседей все это можно продать дороже, чем у себя. И даже ремесленники из близлежащих городов думали точно так же, и везли свои изделия в другую страну.

Но сейчас в плотном потоке ведущем из Аддии нам все чаще попадались беженцы-переселенцы. Они сильно отличались от остальных хмурыми выражением лица и потухшим взглядом. И наличием женщин, закутанных в покрывала, и прикованных длинными цепочками к телегам.

Амил поначалу кидался к каждому, чтобы узнать причину, по которой беглец решил покинуть родные земли. А потом перестал... Все говорили одно и то же: баи, владеющие землями, потеряли всякий стыд, забыли про законы отцов и творят на своих территориях все, что хотят. А султан спускал им все с рук, желая от баев только одного — верности и преданности Великому отцу, которого сам султан почитал как Бога.

Зелейна, не привыкшая скрывать эмоции каждый раз менялась с лица и бледнела от страха, переживая за жизнь Мехмеда, бывшего наследника султана, а потом тихо плакала, сжимая в руках амулет, который говорил ей, что ее сын пока жив. А иногда срывалась и требовала у Амила немедленно ехать в спасать брата. Но Амил каждый раз находил нужные слова, чтобы успокоить мать.

Задачка с амулетами нам так и не далась. Каждый вечер мы с Зелейной доставали свои артефакты, чтобы увидеть и услышать своих детей. Нам так и не удалось повторить фокус с передачей нам изображения и голоса. Возможно следовало заняться проблемой более серьезно, но мы так уставали, что сил на изыскания не хватало.