После разговора с начальником охраны Элина вызвонила ди-джея Илью. Тот сонным голосом сказал, что в течении часа будет готов к транспортировке всего своего “добра” к столовой, чтобы отряды смогли начать репетировать. Разумеется, заблаговременно ему нужен был не только список выступающих, но и музыка к номерам, дабы он сам мог успеть подготовится к концерту и настроить всё свое оборудование под отрядные номера.

Звонила и Катя. Она сообщила, что комнаты во всех корпусах чистые и прошли проверку. Оставалось только сделать так, чтобы до приезда родителей пионеры сохранили эту чистоту нетронутой и не превратили корпуса в средоточие хаоса и беспорядка, где некоторые особо догадливые детишки умудрялись сушить свои трусы у всех на виду прямо на тумбочке у соседа. В этом вопросе ей только и оставалось, что уповать на волю Господа Бога, да и то с некоторыми оговорками.

Ко всему прочему, начальнице нужно было еще позвонить на проходную и напомнить, что ворота для въезда в лагерь нужно открыть ровно в полдень. Да – этот вопрос был обговорен уже не раз, а сама начальница совсем не считала своих подчиненных глупцами и невеждами с короткой памятью. Однако Элина всегда верила в то, что лишняя перестраховка будет не лишней. Такой жизненный принцип она успела понять, принять и окончательно усвоить еще на первых порах своей работы не только в лагере, но и вообще везде, где от тебя требовалась хотя бы малая толика ответственности.

Увы, но, несмотря на все свои установки и запутавшись в узлах утренней суеты, сделать важный для себя звонок Элина всё же позабыла, за что уже успела мысленно себя отругать и теперь старалась как можно скорее исправить свой “просчет”.

– Элина Вадимовна, вы кушать-то будете? – спросила Зоря, которая, в отличии от своей новообретенной напарницы, уплетала манную кашу за обе щеки.

– Что? А, кушать… Наверное… Нет, не успеваю – растерянно ответила начальница и вновь прильнула к телефону: – Ало, да-да, Ефим Ефимыч… И вам доброе утро. Что, простите? Говорите громче, вас не слышно! Да, я как раз по этому поводу звоню. Что? Всё правильно – ровно в полдень открывайте, и не важно, сколько машин будет стоять ждать. Всё как обычно…

– Знаешь, Карин – негромко сказала Зоря, наклоняясь к своей соседке, пока начальница говорила по телефону, – Я тут подумала… Короче – не хочу я быть главной в лагере. Ну на фиг… А то так ведь и телефон к уху может прирасти.

Репетиция шла полным ходом.

Седьмой отряд пел лениво и не очень дружно. Зоря то и дело останавливала концерт, чтобы сделать замечания и угомонить парочку мальчишек, которым всё это действо опротивело особенно сильно. Остальные тоже были не лучше – пионеры то спешили, то отставали, завышали и занижали голос там, где не нужно, а порой и вовсе откровенно перевирали слова, от чего им становилось смешно и вожатой приходилось вновь обрывать песнопение.

Многие из детей уже предвкушали скорый приезд родителей. Это отражалось на их лицах и в поведении, заставляя пионеров думать о чём угодно, но только не об удачном выступлении. У многих из них голова наверняка была забита мыслями о том, что же такого вкусного и интересного привезет им сегодня их родня. Куда уж тут разучивать песню? Им было не до нее… Хотелось только, чтобы она поскорее закончилась и больше не мешала им грезить о желаемом.

Прогон затягивался, а время таяло, как лед на жарком солнце. Иссякало и терпение вожатой, которая уже начинала понимать, что такими темпами они ни к чему хорошему не придут.

– Ребят, соберитесь! – рыкнула Зоря, которая после очередной остановки уже начинала нервничать. – Мы ж ее вчера учили! А сегодня вы уже ни в зуб ногой. Память, как у рыбок, или что? Вам перед родителями своими выступать, не позорьтесь! Собрались. И-и-и…