Отчасти причиной была индустриализация. Туринские текстильные фабрики были весьма производительны и приносили колоссальные доходы, а привлечение к труду женщин и детей творило чудеса в плане прибыли. Однако за золоченым барочным фасадом бушевали тиф и сифилис, алкоголизм и общее убожество жизни. Город с населением около 130 тысяч душ был европейской столицей санаториев и сиротских приютов, питейных заведений и борделей. Он был процветающим и прекрасным, но в то же время зловонным.

Король Карло Альберто (правил с 1831 по 1849 г.) питал слабость к молодым интеллектуалам из либералов. В 1833 году он вызвал одного из них, маститого философа из Цюриха, в свой королевский дворец. Рудольф Оберманн был экспертом в новомодной «гимнастике», снискавшей, очевидно, бешеную популярность по ту сторону Альп. Он вознамерился объяснить ее суть Карло Альберто, его болезненной жене Марии Терезе и их свите. Он убедил их в том, что за гимнастикой будущее, но окажись она в плохих руках, и пагубные психологические и душевные последствия не заставят себя ждать. От нее не будет никакой пользы головастым медикам, чувствительным студентикам или – не приведи господь – женщинам, и ни при каких обстоятельствах она не должна приобретать соревновательный характер.

На левом берегу реки располагается Парко Валентино, самое элегантное публичное пространство Европы, где у Карло Альберто как раз находился один из свободных дворцов. Оберманн сказал ему, что превратит его в «гимназиум» и трансформирует королевскую пехоту в сильнейшее, храбрейшее и самое дисциплинированное воинское подразделение Европы. Он будет пестовать силу и гордость в своих полках, но также будет культивировать в них патриотизм и глубокое ощущение здорового благополучия. Сила, гордость и дисциплина – Карло Альберто понравилась такая риторика. Дворец соответствующим образом переоборудовали, и его пехота, вымуштрованная до предела, добилась поразительного прогресса.

Оберманн задержался на новом месте, и постепенно сам король вместе со своими приятелями начал присоединяться к занятиям. Аристократы Турина с большим удовольствием посещали свои частные уроки, и Оберманн купался в дарах их щедрости. 17 марта 1844 года он и граф Эрнесто Рикарди ди Нетро основали первый в Европе спортивный клуб, Reale Societa Ginnastica, вход в который был открыт только его членам. Они дали понять, что гимнастика – важное научное/философское/антропологическое упражнение, поведали владетельным и титулованным, что она принесет им существенную пользу для здоровья, и приглашали их заплатить за годовой абонемент.

Пошли слухи, и клуб обзавелся вторым местом, а с ним расширилось и количество спортивных дисциплин. В их числе были фехтование и стрельба, но также плавание и гребля на реке По, и со временем лишенный соревновательного накала идеал Оберманна канул в Лету. Постепенно (и что очень в духе таких дел) стали выпускаться акции, и самые богатые начали стекаться в ряды их держателей. Учитывая, что вместе с членством полагался статус и влияние в обществе, Torino bene – промышленники с новыми деньгами – охотно раскошеливались на него. К 1861 году, в который идея объединения Италии стала реальностью, к клубу присоединялись даже деликатные мертвенно-бледные дамы с впалой грудью. Турин, население которого теперь достигало 218 тысяч человек, стал спортивной столицей Европы.

Объединение Италии – il risorgimento — было туринским проектом, как в плане идеологическом, так и в практическом. Савойская династия нехотя дала свое согласие на участие отчасти потому, что при 70 % неграмотного населения и отсутствии общего языка Италия была разрозненной и от природы нестабильной. Превращение Рима в столицу новой страны было неизбежным с самого начала процесса, а это означало, что вотчина Савойской династии вскоре исчезнет. Однако весьма велик был шанс того, что в случае успеха никто не станет рубить им головы и, более того, они, возможно, даже смогут сделаться правителями всего полуострова, а значит, игра все же стоит свеч.