А гном потом еще плакался, что не только быстро, но и грязно. Я своей методой ему товару на сотни золотых попортила. Особенно сокрушался по поводу шубы из орочьего маншула. Дескать, очень редкий зверь…

Опасный.

И шубу ту я прекрасно помню. Там мех был куда пожиже, и цвета другого, серого, пыльного будто.

- Одомашненные в с-стойбищах живут, - эльф стоял на пороге, являя собою фигуру прескорбную. – А эт-то д-дикий… д-дикие маншулы считались вымершими…

И значит, треклятая медаль была у нас в кармане.

Несправедливость случившегося, да и вообще собственной жизни, заставила меня склониться над бедным маншулом, который, увы, был безвозвратно мертв.

- То есть, - я не отказала себе пустить в голос яду, - вы, вместо того, чтобы защитить последнего представителя вида, его убили?

- Я?! – похоже, с этой точки зрения эльф проблему не рассматривал.

- Ну не я же! Я, между прочим, просила вас не вмешиваться…

…в голове возникла совершенно бредовая мысль.

- Д-дикие животные опасны! А маншулы… очень оп-пасны! Он меня едва не загрыз!

И это было бы проблемой. Но эльф был жив, а вот маншул – нет.

- Знаете, это все выглядит как саботаж, - я встала – все одно мертвого маншула поцелуем не оживить. – Моя сестра купила это несчастное животное у живодеров! Она желала его спасти! И спасла! Мы несколько дней выхаживали его, а появились вы, проникли в дом обманом…

- Я…

- Сказали, что защищаете животных, - я поправила покрывало, которое норовило сползти, не осознавая, что время для соблазнения прошло. – А сами… сами…

Всхлипнула я совершенно искренне.

- Н-но…

- Ворвались на чердак, где наш маншул восстанавливал душевное спокойствие, столкнули меня с лестницы… - я пощупала голову. – Между прочим, у меня сотрясение может быть! Не говоря уже о том, что я вообще могла шею сломать…

Эльф краснел.

И бледнел.

Серел.

В какой-то момент мне стало не по себе, вдруг да сердце у него слабое, эльф же! Они вообще чувствительные очень.

- И пользуясь тем, что я пребывала в бессознательном состоянии, убили беззащитное животное…

Насчет беззащитного я, конечно, переборщила, но…

- Я… п-простите…

- Я буду жаловаться, - сказала я, скрестив руки на груди. – В это ваше общество защиты животных. Пусть разберутся.

- Н-не надо!

Эль сделал шаг назад.

- Стоять!

Не хватало, чтобы это недоразумение с лестницы сверзлось. С него станется. Эльф от моего окрика вздрогнул и замер, вжав голову в плечи.

- М-может, м-мы д-договоримся? – предложил он шепотом.

- Как?

- Я… я к-компенсирую ущерб… - Эль потер лоб, украшенный живописною царапиной. Надеюсь, шрамов не останется, иначе ущерб придется компенсировать уже мне. А я эльфийского целителя не потяну, даже если продам теткин дом со всем барахлом в придачу.

Но предложение было весьма заманчивым…

- Что ж, - я вытащила из волос матерчатую розу. – Такие вещи следует обсудить в спокойной обстановке…

Эль покинул наш дом через час.

Уходил он с четким осознанием непреложности того факта, что нести добро людям и вправду занятие не из легких. Надеюсь, что следующую свою попытку облагодетельствовать мир путем активного вмешательства в дела, его напрямую не касающиеся, он предпримет еще не скоро.

С другой стороны, мне было грех жаловаться.

Полторы тысячи золотых – неплохая цена за мертвого котика. Тем более, что, если быть честной, мертвым котик мне нравился куда больше, чем живым.

Да и была у меня одна идея…

Безумная, как весь этот треклятый план.

Леди Алауниэль, прозванная также Хрустальной Лилией, что ей весьма льстило, поскольку всецело отражало то стремление к истинной красоте и хрупкости, которое свойственно каждой эльфийке, шествовала по дорожке.