Сейчас, когда патефон можно увидеть разве что в музее, трудно представить себе его действительную ценность в то время. Нельзя без улыбки читать, например, такую цитату из речи Сталина на совещании передовых колхозников и колхозниц Таджикистана и Туркменистана с руководителями партии и правительства, опубликованную в газете «Правда» 4 декабря 1935 года:
Товарищи! Президиум настоящего совещания поручил мне заявить вам о двух вещах:
Во-первых, о том, что у президиума имеется намерение представить к высшей награде – к ордену – всех участников и участниц данного совещания за отличную работу.
Во-вторых, о том, что у правительства имеется решение дать по грузовику каждому колхозу, представленному здесь, и преподнести каждому из участников совещания по патефону с пластинками и часы мужчинам – карманные, а женщинам – ручные.69
Улица грунтовая, ничем не замощена и по сей день. Мощёную дорогу построили по верхней улице, с которой сделан снимок на рис. 39, но в те годы её ещё не было и редкие машины ездили прямо под окнами. В аккурат напротив дома была большая лужа, или, как их называют на Урале, лыва, и в слякоть грузовики там нередко застревали. Выталкивание их было событием и иногда сопровождалось разборкой забора. Гораздо чаще проезжали на лошадях, им щебёнка не нужна. Иногда проезжали свадьбы, пропустить их было невозможно, потому что они издалека выдавали себя звоном колокольчиков. Ещё кадр – это проезд цыган, которые в те годы часто ездили по деревням. Завидев цыганскую повозку, надо было отрезать полбуханки хлеба, зимой быстро сунуть ноги в валенки, догнать и отдать им, услышав в ответ «спасибо». Но однажды я пришёл домой с улицы и увидел, что кибитка цыган стоит у ворот. В избе за столом сидела молодая цыганка в последней стадии беременности, а мама угощала её селёдкой.
Там, где машины не наездили колеи, росла трава: вездесущий спорыш, гусиная лапка, паслён, вдоль заборов крапива обычная и низенькая, очень жгучая, а также трава, названия которой я не знаю, похожая на настурцию, но листья у неё опушённые, а плоды похожи на таблетки в бумажке, незрелые их можно было есть. Есть было нельзя белену, которая тоже росла вдоль берега.
Но главным игроком в фильме жизни была, конечно, Юрюзань. Задником сцены служила лесистая гора. Это был такой оптический обман, когда кругом видишь горы, а фактически находишься на дне каньона. Отметки высот есть на картах Генштаба: высота реки по урезу воды над уровнем моря в этом месте составляет около 180 метров, соответственно «горы» поднимаются над селениями на высоту до 200 метров. Такова уж психология людей, что они всё отсчитывают от своего восприятия. На взгляд местных жителей их окружают горы. Там даже не говорят «в лесу», говорят «на горе», потому что гор без леса там нет, а чтобы попасть в лес, надо подняться в гору. Даже за грибами и ягодами там ходят на гору. Гора давала также такое чудо, как эхо. Можно было встать и громко крикнуть этой горе: «Кто украл хомуты?». И гора спустя пару секунд отвечала – вначале громко, а потом всё тише: ты, ты, ты! Прямо как у Достоевского: «Вы и убили-с». Поскольку эхо отвечало только последний слог, можно было крикнуть и нечто иное, на что эхо отвечало неприличным словом.
Посмотрим на улицу более широким взглядом (рис. 41). Для этого неплохо было бы перебраться на другой берег, но снимки 2012 года делались на бегу. Соседним ниже по реке был совсем небольшой дом. Вначале там жили Иксановы, и Радик Иксанов был моим первым другом, которого помню. Вскорости они перебрались в Киселёвку, дом стоял прямо на берегу ручья. Это было большим потрясением – лишиться друга, но мы продолжали общаться. Как я уже говорил, татар от башкир мы не отличали, как, впрочем, и переписчики 1920 года, обнаружившие в деревне Серебренниковке «мусульман», но Радик упорно утверждал, что он башкир. Отец его возил на лошади почту из Дувана и у него был настоящий наган. Однажды Радик нам его показал. Наган был почему-то не чёрным, как в кино, а серебристым и жутко тяжёлым. Размахивать им и прицеливаться у нас не получалось, решили пощёлкать курком. Патронов, слава богу, не было, и закончилось всё тем, что курок прищемил Мишке палец, а мы с Радиком насилу его освободили.