Юрка напрасно зажимал глаза, силясь вызвать сон: разные думы лезли в голову, не давая спать.

Федька уже спал… Легкое похрапывание слышалось над самым ухом Юрки, и ему казалось, что именно оно мешает заснуть.

«Ишь, спит ведь», – с легкой досадой подумал Юрка. И сильно зевнул.

Он слегка толкнул Федьку. Тот забормотал что-то быстро и потешно, повернулся на другой бок и снова захрапел.

– Его из пушек разве разбудишь, – пробурчал Юрка и с твердой решимостью заснуть повернулся к приятелю спиной.

Вдруг ему показалось, что кто-то взошел на баржу… Скрипнули доски над головой, точно кто-то тяжелый прошел по палубе… Юрка насторожился. Но снова стало тихо… Только где-то завыла сирена, и вой этот разнесся кругом, словно стая собак завыла вдали…

«Так, качает»… – решил он.

Однако подозрительный скрип послышался снова, и на этот раз Юрка ясно разобрал чьи-то шаги, осторожные, крадущиеся. Кто-то тихо прокрадывался поверху, с непривычки ходить на носках задевая иногда каблуком по полу.

«Кому бы быть? – тревожно задал себе вопрос Юрка. – А ну как таможенные?»

От этого предположения только увеличилась тревога. Он поднялся с нар и напряженно вслушался в тишину.

Сомнения быть не могло: что-то тяжелое, царапаясь, задевая за доски, спустилось вниз и уже смело, не стесняясь, зашагало к каюте.

Юрка мигом вскочил.

– Федька! Стрёма! – принялся он тормошить товарища.

Однако Федьку не так легко разбудить. От сильного толчка в бок он, правда, очнулся на мгновение, но, недоумевающе забормотав что-то, снова заснул.

– Вставай! Черт! Винтить надо! Слышь! – тщетно шипел над его ухом Юрка.

Федька был глух к его словам: сон совершенно сковал его.

– А ну тебя к лешему! – в сердцах крикнул Юрка. – Оставайся себе! – и, открыв маленькое оконце каюты, собрался уже протиснуться сквозь него и взобраться на громадный, неуклюжий руль. Однако не успел: дверь каюты распахнулась, и вместе с сильным светом ручного фонаря в нее ввалилась фигура таможенника.

– Тэ! Стой, браток! – закричал он.

Напрасно в отчаянной решимости вздумал было Юрка разом проскочить в оконце: он застрял в нем и через секунду почувствовал, как его втягивала обратно в каюту сильная рука.

Проснулся в то время и Федька. Увидев таможенного, он понял, что дело плохо, и хотел было шмыгнуть в двери, но досмотрщик занял своим телом весь выход.

Друзья очутились в плену.

– Василий, – узнал Юрка врага, – пусти нас! Ничего ведь мы не сделали тебе…

– Ну и не проси! Ладно! Не зря, чай, искал тебя, – очень сурово отозвался тот на просьбу, так что у Юрки пропала охота просить.

Очень странным показалось Юрке вторжение Василия: никогда он не преследовал мальчугана – наоборот, относился к нему вполне дружелюбно, подчас даже показывая укромные уголки для ночевок, и вдруг…

Юрка старательно вспомнил весь день: никаких особенностей не было. Кокос вот брали, да это пустяки… А другого чего, более существенного, он не чувствовал за собой.

– Ну, выходите-ка! Пойдем! – ухватив приятелей за руки, прикрикнул Василий.

– Куда? – сорвалось у Юрки.

– Куда? Знамо куда! – усмехнулся Василий. – Не в гости, чай, к себе веду!

Федька до сих пор еще не совсем сознавал, к чему все это клонится. Услыхав, однако, зловещие слова, он не на шутку перетрусил.

– Дяденька, пусти! – рванулся он из рук Василия.

– Не, брат, стой!.. Вот сведу, так тогда и просись…

Федька захныкал.

– Пусти, дяденька! В первый раз я здесь… Вот те крест… Ей-Богу больше не буду! Пусти! Не приду больше…

– Ой ли? – недоверчиво спросил Василий.

Федька ему совсем не был нужен, и он только так, для острастки припугнул его.

– Вот честна́я Богородица, истинный Господь! – забожился Федька на все лады, почуяв в вопросе досмотрщика уступку.