Но пока курсанты училища втягивались в новую жизнь. Для Гагарина адаптация была относительно легкой, ведь он был дисциплинированным человеком, привыкшим к строгому распорядку общежитий. «Мне не надо было привыкать к портянкам и сапогам, к шинели и гимнастерке… – пишет Гагарин. – Меня радовало, что все в части происходит по расписанию, в точно установленное время: и работа, и еда, и отдых, и сон. Меня ни чуточки не тяготило, что это повторялось изо дня в день». В клубе училища дважды в неделю показывали кинофильмы, а по воскресеньям устраивали танцевальные вечера, привлекавшие городских девушек. Еще бы – столько потенциальных женихов, да каких – будущих офицеров-летчиков! Гагарин писал Дмитрию Мартьянову, что «танцует вовсю». Неписанные традиции рекомендовали курсантам военных училищ выбирать жен во время обучения, пока есть хороший выбор, а то мало ли куда пошлют потом служить, могут и в такое место, где выбора вообще не будет. Девушек, в свою очередь, привлекал статус жены офицера, хорошее материальное положение (молодой офицер получал примерно вдвое больше молодого инженера), да и то, что командование крайне неблагосклонно относилось к разводам офицеров, тоже принималось во внимание.

«Где порядок, там удача», – говорят в народе. А еще говорят, что «дураки только в сказках удачливы». Так оно и есть, поскольку везет обычно умным и организованным людям. Вышло так, что по состоянию здоровья было отчислено значительное число учащихся второго курса. Пока шла теоретическая подготовка, все было хорошо, но когда начинались регулярные полеты, выяснялось, что у одних на высоте начинаются проблемы с сосудами, другие теряются и не могут уверенно управлять машиной, а третьи попросту боятся настоящей высоты, одно дело с парашютной вышки прыгать и совсем другое – с двух или трех километров. Из-за большого оттока второкурсников Гагарина перевели в группу с двухгодичным сроком обучения, так он «сэкономил» один год, что было весьма ценно, поскольку из-за перерыва в обучении, вызванного пребыванием в оккупации, он на два года отставал в учебе от своих сверстников. Примечательно, что из всей группы выпускников Саратовского аэроклуба «повезло» только нашему герою. Кавычки здесь к месту, поскольку дело было не в везении, а в отличных оценках курсанта Гагарина и в том впечатлении, которое он произвел на руководство училища (на первом году учебы Юрий стал командиром классного отделения, а затем был назначен помощником командира взвода). В результате Юрий Гагарин был выпущен из училища в октябре 1957 года.

Но были у курсанта Гагарина во время учебы и проблемы. Налетав положенное число часов на учебных самолетах – различных модификациях хорошо знакомой ему машины Як-18, он пересел на боевой самолет МиГ-15бис и никак не мог освоиться с управлением. В частности, никак не получалось отладить посадку. Всякий раз Гагарин производил ее с высоким выравниванием или, как еще говорят, «с высоким профилем», а это считается грубым нарушением. Самолет заходит на посадку с наклоном, и выравнивать его нужно у самой земли, так, чтобы при сбрасывании скорости он мягко опустился на нее, а Юрий выравнивал самолет раньше, чем следовало, поскольку невысокий рост ухудшал обзор и не давал возможности правильно определить расстояние до земли.

Как бы объяснить, чтобы было понятно? Представьте, что с малогабаритного легкового автомобиля вам пришлось пересесть за руль гоночного суперкара. Наверное, вам долго придется осваиваться с управлением, даже если вы – прирожденный водитель. То же самое произошло и с нашим героем, который с учебного винтомоторного низкоплана пересел в реактивный самолет второго поколения… «Многое из усвоенного раньше теперь предстало в ином свете, – пишет Гагарин, – иная техника, большие скорости, высокий потолок, другие расчеты, новый подход к делу».