Сегодня коррупция, проявляющая себя как собственность на власть, стала проигрывать коррупции, проявляющей себя как аккумулятор обобщаемых уже в межгосударственном пространстве денег и других абстрактных ценностей.

Поэтому коррупция, проявляющаяся как продавание и покупайте присвоенной государственной власти – не причина, а следствие. В том числе и следствие отсутствия в юриспруденции теоретического и практического государствоведения.

В связи с этим нелишне еще раз подчеркнуть, что юриспруденция прежде всего – теория и практика соотнесения с мерой. Мера ответственности каждого из нас перед всеми нами и каждого из нас перед каждым из нас обеспечивается юридическими средствами – средствами правоведения. Меру взаимосвязанных притязаний каждого из нас среди всех нас вполне могут обеспечить также специальные юридические средства – средства государствоведения. И чем скорее государствоведение проявится как самостоятельное направление юриспруденции, тем скорее будут выявлены и устранены условия существования коррупции.

Содержание юриспруденции, как уже отмечалось, имеет две трактовки. Согласно одной область этой науки и практики не связана только с правом.

Развитие этой трактовки формирует юридическую науку как систему получения и накопления знаний о праве. При этом право представляется в качестве особой системы социальных норм, охватывающей не только собственно право, правовую систему, но и государство. Приверженцы этой позиции считают, что право способно отражаться в совокупности официально устанавливаемых норм. И официальность этих норм обеспечивается принудительной силой государства, без которой они не способны сыграть свою роль.

Другая теоретическая модель юриспруденции построена на буквальной трактовке базового для нее понятия, тесно связана со смыслом термина «юрист»: специалист в определенной отрасли юридической науки или юридической практики, правовед; практический деятель в области права, имеющий юридическое образование.

Даже в самой смысловой конструкции ее базовой формулировки можно отыскать основания для сомнения в ее безупречности. И усматриваются они уже в том, что содержащееся в ней понятие «юрист» уточняется следом как «правовед». Из этого следует, во-первых, что такое уточнение необходимо в силу особого значения явления права в юриспруденции, а во-вторых, что к этому явлению невозможно свести весь комплекс теоретических представлений о юриспруденции. Опосредованным следствием строгого соблюдения рамок рассматриваемой концепции является также и то, что адекватное наименование базовой юридической учебной дисциплины, как и соответствующей научной специальности – «Теория государства и права», вынуждает ее сторонников во имя соблюдения чистоты избранного направления не замечать очевидного, а то и вовсе признавать таковую вынужденным в условиях тоталитаризма заблуждением. Именно в отношении явления государства.

В качестве дополнительного аргумента в обоснование высказанного мнения можно еще раз вспомнить определение юстиции, толкуемое как справедливость, законность, а также обозначение всей совокупности органов, составляющих всю судебную систему, их деятельность по осуществлению правосудия, а также судебное ведомство.

Упоминание о деятельности по осуществлению правосудия как об атрибуте юстиции, содержащееся в этом определении, отражает объективную необходимость взаимодействия государства и права для обеспечения соответствия реального социально значимого поведения граждан официальным правовым предписаниям.

И не только это. Есть еще одно, едва ли не более значимое основание для возражений против чрезмерно зауженного понятия «юриспруденция». Его суть можно свести к тому, что юриспруденция может быть определена как теория и практика соотнесения с мерой. И не только мерой ответственности каждого перед всеми, обеспечиваемой средствами правоведения, но и мерой взаимных притязаний каждого среди всех, которую предлагается ныне обеспечивать средствами политологии, теории организаций, теории менеджмента и экономики. Признавая значение перечисленных отраслей гуманитарного познания, имеет смысл обратить внимание на то, что все они, именно в силу своей познавательной направленности способны отслеживать лишь политологические, социологические и прочие следствия проявления государства. И, как ни парадоксально, не касаться при этом собственно явления государства. Тогда как собственно государство было и остается по сути своей явлением юридическим. Устройством, обеспечивающим реализацию меры. Устройством, конструированием и практической эксплуатацией которого могли бы заняться юристы особой, пока не предусмотренной официальным реестром, специализации. В силу политологической, социологической, экономической и менеджерской опосредованности, юридические представления о государстве не только искажаются, но и запаздывают до полной их практической неприменимости. Есть определенные основания полагать, что по этой причине, в первую очередь, существует потребность в юристах специализированных в области государствоведения.